Нефтедоллары нас не спасут?

*Александр Кореляков по сути своей — человек публичный. Памятны дельные, откровенные выступления Александра Васильевича в бытность его депутатства в Тюменской областной и городской Думах. Сегодня голос Корелякова не слышен. Чтобы хотя бы отчасти восполнить этот пробел, обратились к нашему герою. Многие вопросы зубр не только тюменской, но и отечественной промышленности, облаченный в демократичную «толстовку», парировал улыбкой и шутками. Но за внешней несерьезностью, даже ребячеством, за некой противоречивостью ответов угадывается потаенная, глубинная боль. Впрочем, судите сами.
*
Завидная закваска

*— Александр Васильевич, только вам и вашим коллегам судить, поднялась ли отечественная промышленность с колен, находится ли на плаву, как уверяют управленцы.
*
— Понятие промышленность — слишком общо.

— Хорошо, предлагаю поговорить о машиностроении.

— Но об этой отрасли, насколько мне известно, в приоритетных национальных проектах нет ни слова. Пока Россию кормят нефтедоллары, по большому счету, ничего не изменится. О чем тут еще говорить.

— И тем не менее…

— В машиностроении, на мой взгляд, проблемы только усугубились. Поверьте мне. Здесь, на аккумуляторном, я уже девятнадцать лет. До этого долгое время трудился в Тюменском моторостроительном объединении. Прошел путь от мастера до главного инженера.

— Оттуда и перешли на Тюменский аккумуляторный?

— Меня оттуда привели. Направила партия, она тогда кадровый вопрос решала.

— 1987 год — это уже начало перестройки…

— Откровенно говоря, словами «гласность, перестройка, ускорение» тогда только жонглировали. Настоящие перестроечные процессы, как известно, начались в стране с создания индивидуальных кооперативов, коммерческих банков. Но в целом народ мало что понимал в происходящем. Мне самому часто приходилось выступать перед людьми, разъяснять суть перестройки, в какую сторону нас ведут. Для меня это не было откровением. В 1985-м обучался в академии народного хозяйства при Совете Министров СССР и ЦК КПСС, где преподавали экономисты П. Бунич и А. Аганбегян, другие тогдашние знаменитости. Кстати, руководителем моей дипломной работы был Гавриил Попов.

— Завидная закваска!

— В 1988 году нас, директоров нескольких аккумуляторных заводов, свозили за границу. В ближний зарубеж — в Югославию. Побывав на одном из предприятий в Хорватии, понял, что мы отстали от них лет на двадцать. Это было неприятное ощущение. Осенью прошлого года вновь удалось побывать на том заводе, который семнадцать лет назад вызвал у меня восхищение. Увидел, что теперь они от нас малость отстают. Конечно, на то были объективные причины: война, гражданское противостояние, изоляция.

**Трудностям вопреки
**
*— Но факт остается фактом. Причем, насколько известно, достижения не были для вас манной небесной.
*
— Да, почти два последних десятилетия завод ставил перед собой задачу подтянуться хотя бы до уровня родственных нам предприятий восточно-европейских стран. И кое-что в этом плане нам сделать удалось. Главное — мы постоянно развивались. Не стояли ни часа. Ни разу не задерживали выплату заработной платы, аванса.

— Даже в обвальные девяностые?

— Никогда! Мы старались этого не допустить. Хотя в это же самое время одним за другим останавливались, дробились на заводики крупнейшие аккумуляторные заводы.

Когда лет пять назад я оказался на родственном нам предприятии в Свирске, работала только часть того завода. На остальной территории впору было снимать фильм «Падение Берлина». Оконные блоки в заводоуправлении выворочены, крыши в корпусах цехов провалены. Курский завод-гигант сегодня объявлен банкротом. Завод в Комсомольске-на-Амуре выпускает продукцию, но в объеме в три-четыре раза меньшем, чем у тюменского «Алькора».

— Кто же тогда сегодня составляет вам конкуренцию?

— Импорт. Это и официальной статистикой подтверждается. По данным 2004 года, Россия потребляла в год 14 млн. автомобильных аккумуляторов. При том, что российские заводы произвели их примерно 5,5 миллиона. В 2005 году показатели еще хуже.

Поначалу в наш бизнес многие кинулись, но сегодня в том уже раскаиваются. Они рассчитывали на рентабельность 200 процентов, а получают всего 6−8. Поэтому частенько советую им попробовать свои силы в другом деле — в сфере услуг, например, в шоу-бизнесе.

— Вы это на полном серьезе говорите?

— Конечно! Это ведь мне, пенсионеру, деваться некуда, а они люди молодые.

Цена лидерства

— Но молодость — тот «недостаток», который быстро проходит. Так стоит ли менять мудрость на сиюминутность? Разве не ваш опыт и усилия коллег вывели продукцию Тюменского аккумуляторного завода в мировые лидеры?

— Вы имеете в виду результаты независимой экспертизы, проведенной популярным журналом «За рулем» в 2004 году среди 50 отечественных и зарубежных фирм? Да, по ее итогам наши аккумуляторы заняли первое-второе места. Обогнав американские «Medalist», словенские «TAB», турецкие «Mutlu mega». Испанский «Bosch silver» вообще оказался на 12-м месте.

— Александр Васильевич, откройте секрет: сколько стоит лидерство? (улыбаюсь).

— (Смеется). И вы туда же! Вот и мои коллеги, директора других аккумуляторных заводов, звонили с вопросом: «Сколько заплатил?». А я об этой экспертизе даже не знал. Проверяющие без нашего ведома покупали товар в обычных магазинах и проводили над ним свои «опыты"… Знаете, о чем в связи с этим думаю. К сожалению, и на нашем рынке началось то, чего раньше не было. Стали говорить друг о друге гадости. Причем за глаза. Из тех руководителей аккумуляторных заводов, которые работали в 1987-м, сегодня остался только я.

**Жизнь в судах
**
— Ваше существование безоблачным не назовешь…

— Вы правы. И дело отнюдь не в субъективном. Главная беда в том, что нас душит «налоговый терроризм». Термин этот, если помните, ввел в оборот Президент В.Путин.

Последние два года мы, можно сказать, живем в судах. Конечно, процессы случаются не каждый день, но раз шесть в месяц — это точно. Причем у аккумуляторных заводов в других регионах России проблем, подобных нашим, поверьте, не существует.

В чем, спросите, суть? Чтобы нормально функционировать, обеспечить себя материалами для работы, нам нужно иметь в месяц 3,5−4 тысячи тонны брутто старых аккумуляторов. Часть этого собираем сами благодаря собственной сети. Остальной частью занимаются частные сборщики, у них-то и покупаем необходимый товар. Везут его и из Нижнего Новгорода, и из Казани, и из Читы. (Чтобы вы правильно понимали, мы — не единственные в стране сборщики-переработчики аккумуляторных батарей). Купив «сырье» у поставщиков, платим им за него как положено, с учетом НДС. Они уезжают, а через год-два к нам из налоговых органов приходит извещение. Мол, наши партнеры не доплачивают государству налоги. Поэтому сделанные выплаты нам в зачет не принимаются. Выходит, работаем себе в убыток.

Далее. Слышали такое выражение: «Москвичи поставили «прокладки»? Да, сегодня какой-то материал большей частью можно закупить только через столичные фирмы — московские, петербургские… Приходит товар, мы проверяем его по количеству и по качеству. И только затем оплачиваем деньгами через банк, тоже, конечно, с налогом на добавленную стоимость. Через некоторое время налоговые органы предъявляют претензию: продавцы, продавшие нам товар и получившие от нас НДС, в бюджет его якобы не перечислили.

Однажды мы прижали одного из таких поставщиков, его представители приезжали на суды с документами, доказывающими, что они все оплатили. Этот «эксперимент» обошелся нам в 264 тысячи рублей, поскольку на нас затем подали в суд за задержку платежей. Дороговато обошлись доказательства добросовестности.

Подобные дела происходят и с экспортом продукции. Какая-то фирма, частный предприниматель из-за рубежа присылает деньги вперед. Наш завод отгружает им товар, таможня фиксирует его прохождение через границу, а мы и декларируем нулевую ставку. Проходит два-три года, и опять нас ставят в известность: «Найти покупателя за рубежом не можем, а потому вы обязаны вернуть налог на добавленную стоимость на товар, оформленный по нулевой ставке». Парадокс. Я интересовался у бизнесменов в Китае, возможно ли у них такое. Они ответили: «Никогда».

Нас же в таких вот условиях постоянно настраивают на увеличение экспортных сделок…

**По инстинкту самосохранения
**
— Но надо же как-то защищаться!

— Элементарный инстинкт самосохранения диктует нам разные способы защиты, к примеру, предохранительный буфер в виде справки о налоговой благонадежности партнеров, что является с нашей стороны незаконным действием, и нас очень часто «посылают подальше». Вынуждает создавать промежуточные, посреднические, в частности, закупочные фирмы, которые в случае «налогового терроризма» немного предохранят. Хотя это налагает на нас дополнительные расходы, а значит, малоэффективно, что при нормальной экономике смерти подобно.

Как-то во время поездки делегации Тюменской области в Харбин я спросил у китайского коллеги, как часто его проверяют. Он ответил гордо: «Ко мне не имеют права зайти, потому что мое предприятие первой категории». Конечно, я не знаю, что это означает, но проникся к человеку большим уважением. Он действительно чувствует себя на своем месте хозяином.

*— То есть там все строится на личной ответственности бизнесмена и полном к нему доверии со стороны государства?
*
— Но ведь и у нас это тоже продекларировано в Конституции, а в реальности все происходит с точностью до наоборот. Под видом всевозможных проверок приходится заполнять сотни килограммов бумаги. Такой объем даже ксероксы не выдерживают, ломаются. По этому поводу были критические выступления в печати, но все остается без изменений. И нам пришлось ликвидировать обособленные структурные подразделения, те самые, что были созданы на территории России. Ведь если у тебя их пятнадцать, то и проверять тебя будут года полтора. Не меньше.

*— Но ведь от этого завод многое потеряет.
*
— Конечно. В прошлом году, например, мы произвели аккумуляторов лишь 95 процентов от того объема, что выпустили в 2004-м. Именно потому, что прекратили закупать материалы у «подозрительных» фирм. В результате весь год, до декабря, мы больше заботились не о том, сколько сделать продукции и как ее продать, а где взять сырье. Вынуждены были сокращать, точнее, не принимать новых работников взамен убывших. А это ни много ни мало 236 человек. Но не могу же я принимать людей, не обеспечив их работой!.. Поэтому, конечно, теряем. Но что лучше: лишиться всего или только части?

Только не думайте, что плачусь вам в жилетку. С этим вопросом уже обращался и к господину Кудрину, и к его замам, информировал об этом нашего бывшего губернатора. Герман Греф прислал бумагу, в которой предложил свое видение решения проблемы. Хороший такой ответ. Правда, при чтении его у меня невольно возник вопрос: «Что же вы, господин министр, не выходите в Госдуму с законодательной инициативой?».

Еще не выходил на премьер-министра, но намерен это сделать. Видя, как он бьется и какое сопротивление оказывают некоторые члены правительства. Считаю, что если финансово-экономическая политика государства по отношению к собственному производителю не изменится, мы продержимся недолго.

**Испытание на прочность
**
— И что потом?

— Ко мне неоднократно приходили молодые люди с проектами сделать торгово-увеселительный центр здесь, на территории завода.

— По примеру остальных предприятий, находящихся в центре Тюмени. Куда ни глянешь — кругом одни мегамаркеты и игровые клубы.

— Но если это происходит, значит, это востребовано людьми. У кого-то есть на это деньги. Жизнь многих в нашей стране становится лучше, благосостояние растет. Общий уровень — тоже.

— Но это как средняя температура по больнице, в которой лишь 15 процентов обитателей не имеют проблем.

— Или как средняя зарплата по Тюменскому аккумуляторному. Она равна 11,5 тысячи рублей. При том, что человек, не имеющий специальности, квалификации, не получит такой суммы…

— Говорят, нынче все решает рынок. Но… Вас не страшит, что если наше производство будет сведено к минимуму, то все обернется экономической зависимостью от Запада? Разве не обидно?

— Кому обидно?

— Мне, например. Видимо, это говорят остатки патриотизма.

— Но, поверьте, нам оттуда, из-за границы, все привезут. За нефтедоллары. Ну не сделает наш завод полтора миллиона аккумуляторов за год, по-моему, ничего страшного не произойдет. Хотя… Случились нынешней зимой морозы — и полки автомагазинов, по крайней мере, московских, опустели. Завезенные в большом количестве батареи, рассчитанные на климат теплых регионов, не выдержали испытание холодами.

В поиске свежих сил

*— Кто, по большому счету, виноват в нынешнем положении дел в российском машиностроении, экономики в целом?
*
— Поверьте, если бы не было нефтедолларов, то все были бы заинтересованы в развитии производства. Пока же мы все, в том числе и наш завод, почиваем на них. (Не было бы у людей финансов, не на что было бы купить нашу продукцию).

Помню, как на вопрос, подобный вашему, отвечал молодой человек в программе «Умники и умницы» (и я с ним согласен). Он сказал, что если цена нефти снизится на половину, тогда очень быстро изменится налоговое, таможенное законодательство, к власти придут другие люди, необходимые в такой ситуации.

— Способные не только распределять, но и создавать условия для развития отечественной экономики… В любом случае Россия не погибнет. Жизнь, как известно, мудрее нас, живущих и мудрствующих. И все-таки почему же мы сначала пытаемся все разрушить до основания, а затем начинаем с нуля? Почему, когда возникает благоприятный момент, не использовать его для собственного взлета?

— Многие наши чиновники приходят к власти, чтобы сорвать куш, урвать что-то для себя, создать личный капитал. Но если заглянуть в нашу историю, найдешь примеры другого рода. Например, граф Игнатьев, резидент русской разведки в Европе, наш военный атташе во Франции. Когда в нашей стране случилась Октябрьская революция, на его личном банковском счету хранилось 1,4 млрд. долларов в сегодняшнем исчислении. Это были деньги России. Он не отдал их никому, хотя к нему обращались Деникин, Колчак. Игнатьев ответил им: «Вы люди временные». Сам президент Франции Клемансо приглашал графа к себе, увещевал: «Вы самый дорогой для нас человек» — и даже приставил к нему охрану.

Граф Игнатьев не считал возможным взять из имевшихся у него миллиардов хотя бы цента на свои нужды. Воспитание не позволяло! А чтобы заработать на хлеб насущный, пошел трудиться на ферму, ухаживал за кроликами. И только когда Россия была признана Францией, Игнатьев все деньги передал правительству нового государства. Скажите, сегодня кто-нибудь способен на подобный поступок?

— Сомневаюсь… Александр Васильевич, признайтесь, у вас не возникало желания все бросить и уйти на покой, на заслуженный отдых?

— Желание всегда есть. Важнее закончить начатое. Может, у меня слишком большое самомнение, но когда коллеги, рабочие говорят: «Ты уйдешь, и через три месяца все развалится» — крепко задумываюсь. Честно говоря, если бы я видел, что кто-то способен вести дело на моем уровне и даже чуть хуже, тут же бы ушел. Но, к сожалению, не растут люди. Или плохо растут… Вот сейчас закупаем новое оборудование, в том числе в США, монтируем его. Делают это те, с кем работал еще на моторном заводе. Конструкторы — тоже люди из тех времен. Свежих сил появилось мало. И это, наверное, самое удивительное.

— И одновременно печальное. Выходит, к светлому будущему путь не близкий?

— И все-таки вырастают новые поколения. На завод приходят молодые инженеры, дети наших работников. Очень хорошие ребята, толковые. Будущее зависит от них самих. Что они выберут в этой жизни, в которой так много соблазнов?.."Тюменские известия"