«КОМБАТ – БАТЯНЯ»

*«Вошел дирижер оркестра, полный, розовощекий майор. Близоруко мигая, отыскал комбата:

— Я должен написать настоящую боевую песню!

Чтоб люди пели ее перед боем, и после боя,

и, может быть, даже в бою!

— И напиши, — сказал комбат.

— Не получается. То выходит какая-то очень парадная, бодрая. То слишком лихая… А я про тебя хочу написать — про комбата Саланга. Про тебя!" (Из повести «Светлей лазури» Александра Проханова).
*
Песню заказывали?

…И все же дирижеру было легче! Какой-никакой — военный человек. Пусть и со стороны, но он имел возможность наблюдать за службой майора Валентина Глушко — командира горно-стрелкового батальона 177-го стрелкового полка. Того самого комбата Саланга, имя которого в середине 80-х редкий день не звучало на страницах газеты «Красная звезда».

Теперь это — память о… памяти. Именно к ней попросили меня обратиться члены инициативной группы, пожелавшие «через газету» поздравить Валентина Дмитриевича с юбилеем (сегодня ему исполняется 55): «Пусть и другие узнают, какой необыкновенный — легендарный человек живет и работает в Тюмени!» Иными словами, песню заказали…

А я пороха не нюхала. Сколько раз просила Глушко взять с собой в Чечню: «Не могу писать о горячих точках с чужих слов!» Отказывал: «У вас есть один недостаток: вы — дамочка». Как думаете, что может представить себе дамочка, поймавшая буквально на лету (Валентин Дмитриевич опять куда-то торопится) на свой вопрос такой ответ: «Мы обеспечивали безопасность прохождения колон через перевал Саланг»? Она может представить две машины ГАИ: одна — впереди, другая — в конце. Катят, «перемигиваясь» друг с другом, по дороге. А не по узкому туннелю, пробитому метростроевцами через перевал Саланг, длина которого 5228 метров.

Этот перевал Саланг — главная артерия, самый важный стратегический объект Афганистана: через него проходит 75% всех грузов. В их числе — не только «мирные» продукты питания. «Шли военные КамАЗы с сухими грузами — цементом, арматурой, стеклом… В эту сухогрузную „нитку“ были вкраплены „наливники“. Два БТРа сопровождали колонну, и машина с открытой платформой, на которой вращалась спаренная зенитная установка, чутко обнюхивая крутые вершины. Эта колонна, как полагал комбат, будет искушением для притаившихся горцев. Они не удержатся, увидев „наливники“, и откроют стрельбу. Откуда? Быть может, с этой белой горы, из тех темных промоин». Где в это время будет комбат? Впереди. На лихом коне — в боевой машине с башенным номером 620. Его БТР будет носиться по ущелью, поливая огнем вершины стреляющих гор, будет врезаться в скопление горящих цистерн и звенеть от пулевых попаданий. Машину Глушко на трассе знали и свои, и враги. Ее вызывали по рации колонны, попавшие в засаду. Рядом с ней уверенней чувствовали себя водители. На нее сводили пулеметный огонь душманы, затаившиеся в скалах.

Об этом я узнала от Проханова, посвятившего немало строк ему — нашему земляку В.Глушко.

А сам о себе Валентин Дмитриевич рассказывать, похоже, «не умеет». И времени у него на себя, как всегда, не хватает. За те пятнадцать минут, которые выкроил для беседы, успел лишь бегло ввести в курс биографии. Военной: в роду Глушко все — до седьмого колена — офицеры. И все воевали. Дед сражался на Гражданской, отец — на Великой Отечественной, Валентин Дмитриевич — на афганской, его сын — на чеченской. Все мечены пулями и «начинены» блестящими металлическими предметами.

В общем, в роду у них не становились, а рождались офицерами. И, как вспоминает мой герой, после окончания тюменской школы № 16 он долго удивлялся тому, что его одноклассники не собираются связывать свою жизнь с армией. Лично у него сомнений насчет будущей профессии не было — станет офицером! Как отреагировала на это мама? Елизавета Николаевна из тех женщин, которые всю жизнь выполняют самую трудную работу — провожают и ждут. Она знает, что сын остается мальчиком только до той поры, пока не взял в руки оружие. Потом он — воин-защитник, мужчина. В 17 лет ее сын распрощался с детством — поступил в Омское высшее общевойсковое командное училище, ту самую кузницу военных кадров, которая выпустила из своих стен много известных генералов, Героев Советского Союза. Между прочим, здесь обучались азам военного мастерства Деникин и Краснов. Правда, о своем «родстве» с ними альма-матер предпочитала в то время умалчивать.

После окончания училища В. Глушко ждала служба в солнечном Забайкалье — в элитном Порт-Артурском полку. Командиром роты он стал в Улан-Удэ. «Очень быстро и очень просто: построили всех в шеренгу и указали на командиров». Через год из числа «указанных» в командирах осталось лишь двое, остальных с должности сняли. За несоответствие. Глушко соответствовал.

В чужой, далекий Афганистан его никто не приглашал. И не отправлял приказом. Сам написал рапорт: «А как иначе? Там — война, а я — в России…»

Афганистан он считал… своей Испанией. Прибыл туда 3 ноября 1983-го. В самый разгар событий.

На этом месте, словно руководствуясь законами детективного жанра, Валентин Дмитриевич прерывает свой рассказ. Сбегая рядом с ним по ступенькам лестницы, прошу назвать хотя бы «явки, пароли» — адреса тех, кто может рассказать о нем — ныне полковнике, руководителе регионального отделения общественного объединения «Боевое братство», а когда-то майоре — комбате Саланга. Приостанавливает бег…

— Служил с Моториным и Стояном. В Тюмени их знают как районных военных комиссаров. А в Афганистане Александр Александрович был командиром танковой роты. Старший лейтенант — рыжая бестия: смелый, отчаянный! Бойцы его обожали! Сергей Анатольевич служил в автомобильном батальоне, командовал ротой подвоза горючего. А точнее сказать, рискуя жизнью, возил на КамАЗе огнеопасные грузы. Вы только представьте: а ну, как вспыхнет одна из машин — превратится в огненный кляп… Всей колонне жару достанется! …Зырянова Гришу, пардон, Григория Леонидовича (он теперь руководит одним из участков «Уралсвязьинформа»), «попытайте»: мы с ним вместе служили. Очень добросовестным солдатом был, отличным связистом, с Афганистана улетал в числе последних. Думаю, есть что рассказать о нашем «Боевом братстве» Владимиру Михайловичу Толпейкину, Сергею Васильевичу Никоненко, Юрию Николаевичу Скворцову — офицерам, которых начальники нередко называют «неудобными"… И обязательно поговорите с Рауфом Аюповичем Садыковым. Однажды я отдал приказ его расстрелять…

— Как это… расстрелять? Ничего себе «запев» получается… Но эти мои слова уже утонули в «марше» быстрых шагов Валентина Глушко. Однако теперь есть кому подсказать следующие слова песни.

**Куплет от Зырянова:"Ты сердце не прятал за спины ребят…"
**
— Я считаю, что песня о Глушкове уже написана: «Комбат-батяня, батяня-комбат». Он действительно не прятался за спины солдат. Тот, кто утверждает, что на войне не страшно, либо дурак, либо не воевал. Страшно! Но наш комбат шел всегда впереди, мы — за ним. Получается, что он прикрывал нас своим сердцем. Мог бы, конечно, меня — своего земляка-тюменца, пристроить куда-нибудь в коптерщики, писари, как это делали другие. Так нет же! Связь ему давай! Чёрт-те на какой высоте! Предоставил мне единственную льготу — в бой идти. За это я на него только поначалу обижался. Теперь благодарен…

Знаю, наш командир награжден двумя орденами — Красной Звезды и «Знак Почета», но есть у него и высшая солдатская награда: мы считали и считаем его своим отцом.

Помню, в горы пошли. Сверху — снег, внизу — дождь. Холодина! А с нами — офицер. Налегке отправился. Во время привала он взял да и снял с молоденького солдатика плащ-палатку. Увидел комбат, что его солдат мерзнет… Нет, — неожиданно обрывает Григорий Леонидович свое повествование, — дальше рассказывать не буду. Дальше — не для печати…

— Ударил? — помогаю-предполагаю.

— Так точно! — радостно соглашается Г. Зырянов. — Врезал со всего размаха! Офицер возмутился: «Я что, умирать сюда пришел?» А батя — ему: «А солдаты, что — погибать?!» Справедливым был командиром! Да за такого… И ведь было дело… Однажды молоденький офицер проявил инициативу: решил вывести свой взвод прикрытия не по хребту, перекатом, как приказал Глушко, а через кишлак, сократив дорогу. В результате от взвода осталось два человека. К нам пожаловали «особисты»: все, забирают комбата! Ребята, не сговариваясь, подняли автоматы… Комбат приказал: «Отставить!»

Потом, конечно, разобрались что к чему — батя вернулся.

Куплет от Моторина и Стояна: «Вперед! Труба зовет…»

— Говорите, — смеется Александр Александрович, — бестией меня назвал? Сам он — бесшабашный! Это он, майор Глушко, замыкал на себе бьющие с горы пулеметы, давал нам вздохнуть.

Энергичный, смелый! Вот такие и держали на замке нашу южную границу. Правда, про «замок» стали говорить, когда начались дискуссии на тему: «А нужно ли было вводить наши войска в Афганистан?» Если бы спросили меня, я бы ответил: «Мы выполняли интернациональный долг — служили Отечеству. Честно служили!»

— Как-то, — берет слово С. Стоян, — мы с Валентином Дмитриевичем в депутаты собрались… Увидел его фамилию в списке кандидатов — «перешел» баллотироваться по другому округу. А зачем я буду состязаться с Глушко, которого уважаю? И как офицера, и как человека.

— Сергей Анатольевич, а почему вы «отделяете» офицера от человека?

— Имею право! Точнее, знаю офицеров — настоящих военспецов, устремленных к вершинам карьерного роста. А к тем, кто рядом с ними, кто помогает им достичь этих вершин, относятся прохладно.

Майор Глушко был отцом для солдат, им и остается в звании полковника. Вы думаете, для чего он создал «Боевое братство» — собрал воедино разрозненные организации ветеранов, воевавших в различных горячих точках? Да для того, чтобы помогать им. Не на словах, не для отчета — на деле. Под его опекой находятся и те солдаты, которые сегодня служат в армии. Это я вам как военком докладываю.

Куплет от Садыкова и Новоселова: «А на войне, как на войне…»

— Рауф Аюпович, скажите честно, держите камень за пазухой для Глушко?

— За что?

— Так ведь он был готов расстрелять вас!

— Все стреляли, и он стрелял… И его мотострелки, охраняющие блокпосты, должны были открыть огонь. Ведь их комбата никто не поставил в известность о том, что после минирования двух ущелий Садыков может выводить своих солдат запасным путем. Неподалеку от этого запасного пути, за 20 минут до нашего выхода, глушковцы отбили атаку мятежников. В числе стрелков были раненые… Быть может, в подобной ситуации и сорвалась строчка, что вошла потом в песню: «Огонь, ё-ё! — командует он». Для него же каждый солдат был сыном!

— А как его уберечь, если вокруг — война?

— Глушко умудрялся — действовал по поговорке: «Не надо солдат жалеть. Их надо беречь!»

Он и теперь к солдатам по-отцовски относится. Бережет их от неумных командиров, от нечистых на руку начфинов. В этом я убедился, когда побывал вместе с Валентином Дмитриевичем в Чечне.

Одиннадцать раз побывал в Чечне вместе с В. Глушко Сергей Васильевич Никоненко. Ездили уже тогда, когда война там закончилась. Закончилась официально. А солдаты продолжали гибнуть…

— Центром особого внимания «Боевого братства» стал 70-й Гвардейский мотострелковый полк, — рассказывает Сергей Васильевич. — Там служило много наших земляков. Так вот, с родной земли мы доставляли им посылки — от матерей, депутатов и нашего объединения. Пустяк? Не скажите! Представляете: вернулся солдат из боя, с учений — замученный, грязный. А мы ему: «Тебе — пакет: посылка из дома!» А ведь военачальники пытались — подгоняли к нашему вертолету машины, чтобы, значит, увезти доставленное нами и потом поставить прибывший груз на довольствие. Полковник Глушко знает, чьим довольствием все это могло стать. Он добился, чтобы посылки были переданы из рук в руки. Впрочем, посылки — это лишь прелюдия большой работы, которую провернуло «Боевое братство». При его содействии у 70-го было снято… пять командиров полка. Валентин Дмитриевич успокоился только тогда, когда полк возглавил полковник Станислав Кожендаев — настоящий офицер и человек.

Наше Тюменское региональное отделение знают не только в Шали, где базировался 70-й, но и в Моздоке, Ханкале, во Владивокавказе… Пришлось оставить свой след, выбивая выплаты, положенные уже отслужившим солдатам. По-другому эти выплаты называют «кровавыми». Что скрывать, многие так и не дождались обещанного… Глушко не пожелал мириться с теми, кто обманывает солдат: трем большим финансовым начальникам пришлось освободить тепленькое, доходное место.

Куплет от Толпейкина и Миловановой: «Сердце, тебе не хочется покоя»

— В 1999-м сам Борис Громов предложил Глушко возглавить наше региональное отделение, — информирует заместитель председателя «Боевого братства» Владимир Михайлович Толпейкин. — Не ошибся генерал! Тюменская организация стала одной из лучших в России! А все потому, что мотор ее — Валентин Дмитриевич, человек, который готов обогреть всех и вся. Мы помогаем матерям и женам погибших солдат, детям-инвалидам, шефствуем над Ембаевским детским домом, курируем кадетские классы, создаем дочерние организации — в городах и районах области. Сейчас в рядах «Боевого братства» состоит 4107 ветеранов локальных войн. Уверен, каждый из них знаком с Валентином Дмитриевичем. И Валентин Дмитриевич знаком с каждым из них…

— «Боевое братство» нам часто дарит цветы… Сегодня, — говорит от имени солдатских мам кавалер ордена Мужества Ольга Владимировна Милованова, — я хочу вплести в букет для Валентина Дмитриевича все самые добрые слова. Спасибо за внимание к нам! Спасибо за заботу о нас! И низкий поклон — за память о наших сыновьях…

Только нам по душе не покой…"

Песню из любимого В. Глушко фильма «Добровольцы» можно считать своеобразным припевом. На героев этой киноленты он когда-то равнялся. Теперь многие равняются на него… На кого бы он никогда не хотел быть похожим?

— На перекрашенных, — отвечает. — На тех, кто вчера был коммунистом, а завтра стал демократом, на тех, кто был ярым атеистом, а потом «переписался» в ряды верующих… Предпочитаю оставаться самим собой. В любой ситуации. Тогда не придется стыдиться своей седины.

— Валентин Дмитриевич, что бы вы хотели пожелать самому себе?

— Жить! Для личного счастья у меня есть все: жена, дочка, сын и замечательный внук. Для других прошу квартиры, земельные участки под строительство жилья, положенные выплаты. Прошу, потому что за Державу обидно!

Такая вот получилась песня…