Чего только не наслушались за неделю “погружения” в проблему! И чиновничьих откровений, как водится, “не для печати”, и традиционных в таких случаях упреков в собственный адрес: “Вам что, заняться больше нечем?” Мы же вели свое журналистское расследование, движимые желанием справедливости. В результате перед нами оказалась весомая стопочка документов, ...
Чего только не наслушались за неделю «погружения» в проблему! И чиновничьих откровений, как водится, «не для печати», и традиционных в таких случаях упреков в собственный адрес: «Вам что, заняться больше нечем?» Мы же вели свое журналистское расследование, движимые желанием справедливости.
В результате перед нами оказалась весомая стопочка документов, заверенных печатью комплексного центра социального обслуживания населения Тюменского района и подписью его директора Антонины Пфайф.
Слева — заявления с просьбой поместить того или иного гражданина в филиал центра (отделение временного проживания пожилых людей и инвалидов) «на условиях оплаты до 75 процентов от назначенной пенсии» (за дополнительные услуги) и договоры о приеме на бесплатное для человека государственное «довольствие». Справа — договоры о стационарном социальном обслуживании наших стариков на условиях полного возмещения затрат их родственниками, то есть на платное обслуживание.
Что за беда, скажете вы. Все не только по букве, но и по духу закона. Если дети и внуки «отказываются» от своих родителей и исполнение своего долга «спихивают» на государство, то за это они должны, обязаны платить «по полной программе». Что они и делают. По сведениям родственников тех, кто находится в филиале комплексного центра — успенском отделении временного проживания граждан, в 2005-м они платили в месяц 6 тысяч рублей, на будущий год — 6,5 тысячи, с нынешнего января плата повысилась до 7 тысяч, а с апреля она подскочила до 8 тыс. рублей.
Попутно заметим, что предоставление такой формы платных услуг является одним из легитимных источников зарабатывания социальными учреждениями внебюджетных средств. Причем по положению о предоставлении хозрасчетных услуг 40 процентов полученных сумм расходуется на оплату труда и на начисления к зарплате персонала, участвующего в оказании платных услуг. Но от этих денег, утверждали бывшие работницы отделения, им доставались крохи.
Но самый большой наш вопрос состоит не в наличии двух договоров, а в том, что ДВА ДОКУМЕНТА оформлены НА ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ЧЕЛОВЕКА. Причем договоры на полное государственное обеспечение, то есть за счет бюджета, как утверждают те же сотрудницы, существовали для проверок, а договоры на полное платное обслуживание — для реальной жизни.
Наличие официальных бумаг (не только договоров, но и квитанций о помесячной оплате) мы сочли недостаточным, поэтому решили поговорить с родственниками клиентов отделения в Успенке (фамилии их по понятным причинам не сообщаем). Люди подтвердили нам факт своих ежемесячных взносов.
*
Владея таким «компроматом», мы посчитали необходимым взять комментарий у директора департамента социального развития Тюменской области Ольги Кузнечевских. Ольга Александровна заметила, что сообщенная нами информация для нее полная неожиданность. «Такого быть не должно, но если имеет место, то станет основанием для проведения серьезного разбирательства. Возьму ситуацию на личный контроль, ведь это вопросы правового, финансового плана, здесь речь идет об уголовной ответственности».
Мы задали главе департамента и другой, нелицеприятный, но с самого начала не дававший покоя вопрос. Почему директор центра ведет себя так уверенно, неужели она чувствует покровительство свыше? Ольга Кузнечевских твердо сказала: «Никакого покровительства со стороны департамента нет и быть не может"…
*
Когда становишься «открывателем» таких фактов, невольно предаешься размышлениям. В чем смысл «двойной бухгалтерии»? Куда идут средства, зарабатываемые сотрудниками дома старчества?
Их труд нелегок. Умыть, накормить, поменять памперсы, постричь, выполнить медицинские манипуляции, поднять упавшего ночью, во время сна, с пола на кровать… Ведь в отделение временного проживания помещаются престарелые люди, «частично или полностью утратившие способность к самообслуживанию». Многие из пациентов не могут самостоятельно передвигаться, а значит, нуждаются не только в медицинской помощи, но и в постоянном уходе.
При всем при том зарплата, настаивали бывшие сотрудницы успенского отделения, не соответствовала их физическим и моральным затратам. С этой проблемой они и стучались в различные инстанции. И в конце концов обратились к журналистам Тюменского телевидения.
Гузал Сурапова, последние три года возглавлявшая успенское отделение временного проживания, не могла предвидеть, чем аукнется для нее ее интервью от 4 мая. Она дала его телевизионщикам, поддержав своих подчиненных. А не опровергая их, как, по мнению вышестоящих начальников, должен был бы поступить настоящий руководитель.
Случившееся в мае, по всему, оказалось последней каплей в чаше тех недоразумений, которые начались в феврале. Тогда сотрудники отделения не могли разобраться со своей новой зарплатой, которая, по утверждению директора центра Антонины Пфайф, с 1 января 2007 года увеличилась на тысячу рублей, то есть на 35 процентов.
В квиточках (расчетных листках) работников успенского отделения значилась цифра, не соответствующая тому, что им «выдавали на руки». Сумма вызывала слезы. Впрочем, чехарда с заработной платой, точнее, отсутствие прозрачности при ее начислении, как заметила бывшая сестра-хозяйка отделения Зинаида Горич, возникла с переходом учреждения в новую организационно-правовую форму — автономную некоммерческую организацию. То есть еще в прошлом году.
*
Как бы там ни было, ситуация стала поводом для обращения работников отделения временного проживания с. Успенка к прокурору Тюменского района. В нем они просили «проверить бухгалтерию за весь 2006 год» и ответить на двенадцать вполне конкретных вопросов по их зарплате.
5 марта 2007 г. из районной прокуратуры пришел официальный ответ. Прокурор Тюменского района старший советник юстиции Г. Львов сообщал, что «по результатам проведенной проверки оснований для принятия мер прокурорского реагирования не установлено». Государственная инспекция труда вынесла аналогичный вердикт: нарушений не обнаружено.
— Информация о плачевном уровне заработной платы, распространяемая бывшими сотрудниками отделения, не соответствует действительности. Это неправда! — сделала акцент Антонина Пфайф. — Зарплаты ниже прожиточного минимума у нас нет", а значит, закон Тюменской области мы не нарушаем.
*
Есть в описываемых событиях одна красноречивая деталь. Две санитарки, которые еще до ЧП уволились из успенского отделения временного проживания, после написали заявления на имя директора центра.
В них они утверждали, что уйти с работы их… заставила бывшая заведующая отделением, то есть знакомая уже нам Гузал Сурапова. В результате они якобы остались без средств к существованию. «Даже хлеб не на что было купить», — скажет уже в другом телевизионном сюжете малолетняя дочка одной из нянечек. (Забегая вперед, заметим, что при беседе с корреспондентом «ТИ» мама, наконец-то пожалев, попросила девочку выйти из комнаты).
Мы отправились к Татьяне Пшеничниковой и Марине Елохиной в надежде прояснить ситуацию. По нашей информации, причина увольнения молодых женщин состояла в другом. Они сами во всеуслышание говорили коллегам, что уходят из учреждения потому, что одна нашла себе более оплачиваемую работу на автомойке, другая собирается возвращаться на родину в Сорокино. Ведь их выселяли из успенского общежития, «внутренности» которого, свидетельствуем, действительно дышат на ладан.
— Все было так, как написано в нашем заявлении! При бывшем руководителе к нам просто придирались, выживая из отделения! — в голос твердили нам собеседницы. А в конце диалога указали: «Так и напишите самыми большими буквами: зарплата у нас была отличная, то есть 5−6 тысяч рублей!»
Не станем поддаваться эмоциям. Дадим слово документу (о его существовании мы узнали уже после встречи). В том самом упомянутом нами прошении в районную прокуратуру под текстом стоят фамилии двадцати сотрудников отделения. В пятой строчке значится подпись санитарки
Так когда же Татьяна Ивановна и Марина Ивановна говорили правду? Несколько месяцев назад, подписываясь под коллективной петицией, или сейчас, когда выселение из общежития временно отложено «кем-то свыше», а они снова трудятся санитарками в успенском отделении, получив за последний месяц восемь и девять тысяч рублей. Но неужели так дешево в наше время ценится совесть?
*
Хочется добавить к мрачной истории несколько штрихов. После инцидента директор центра Антонина Пфайф намекнула бывшей старшей медсестре успенского отделения Ларисе Воробьевой: иметь собственную квартиру все-таки лучше, чем ютиться по чужим углам. Антонина Тимофеевна не могла не знать, что Лариса Сергеевна живет с сыном у родителей в Успенке, в то время как муж с двумя другими детьми обитает в Тюмени. Лариса Воробьева ответила гордым молчанием. Друзья не продаются…
Узнав об увольнении Г. Сураповой по статье 81 п. 5 Трудового кодекса (кстати, на это пошла сама Гузал Рахмоновна, не согласившись с приказом директора центра о своем переводе на другую должность — после злополучного телесюжета), двенадцать работников отделения подали заявления об уходе. Правда, некоторые потом свои «отходные» забрали. Но большинство-то собственное решение, принятое в качестве протеста, менять не собираются. Они и теперь, по собственному желанию став бывшими, остаются коллективом. При своем капитане.
— Полюбопытствуйте: до нас она работала вахтером, уборщицей лестничных клеток, — скажет А. Пфайф, протягивая нам трудовую книжку Г. Сураповой. Но, несмотря на «пролетарское» прошлое, Гузал Рахмоновна со своим средним медицинским образованием, судя по всему, неплохо «рулила» маленьким кораблем. Иначе не перевели бы ее в 2004-м на должность заведующей отделением «по четырнадцатому разряду ЕТС», не награждалась бы она и ее подчиненные почетными грамотами «за безупречный труд, большой вклад в развитие системы социальной поддержки населения».
*
Пишу эти строки и вспоминаю прощальную сцену. Завершая нашу встречу, Антонина Тимофеевна произнесла: «Знаю, в Успенке жители меня недолюбливают, считают вредной. Да, я принципиальная, требовательная, но… честная. Так воспитана. В отделении временного проживания никогда чаи распивать не сяду, потому что обделять стариков не могу».
