В преддверии Дня медицинского работника мы поговорили с врачом скорой помощи Натальей Новоселовой.
Круглые сутки медики скорой помощи выезжают на вызовы. Наши жизни зачастую находятся в руках именно этих людей. Особенно в такое сложное время, когда в мире свирепствует пандемия COVID-19, они выходят на смену, чтобы спасти нас и наших детей. В конце недели отмечается День медицинского работника. В преддверии праздника Наталья Новоселова рассказала о терпении на ложных вызовах, тяжелых сменах и опасных пациентах.
Что внутри скорой
— Здравствуйте, Наталья Викторовна. Расскажите немного о себе. Давно ли на скорой помощи, с чего начинали?
— Я закончила медицинскую академию в 2004 году и поступила в интернатуру по скорой помощи, первый год работала врачом-интерном. С 2005 года — врач скорой медицинской помощи в детской бригаде. Детская бригада — подразделение условное, потому что все бригады являются общепрофильными выездными. Уже два года состав не меняется: врач, фельдшер и водитель. Порой понимаем друг друга без слов.
— Каков график вашей работы? Сколько вызовов за смену?
— Работаю в режиме 12/24, примерно два через два дня. Смена длится 12 часов, за это время, в среднем, случается не меньше 10 вызовов. Фактически мы передвигаемся с вызова на вызов. Возвращаемся только на обеденный перерыв.
— Как начинается ваша обычная смена?
— Приходим заранее, переодеваемся в спецформу, получаем сумку-укладку и переносные аппараты. Перед началом смены надо проконтролировать, заряжено ли оборудование. Этим занимается мой напарник, надежный человек.
— Оборудование — много его? Есть ли разница — какое предназначено для детей и какое для взрослых?
— Практически все наши бригады укомплектованы одинаково. Единственное — на врачебных бригадах есть профессиональные дефибрилляторы. Дефибриллятор можно использовать как монитор, чтобы посмотреть ЭКГ. Есть реанимационные наборы с трубками и ларингеальными масками, чтобы проводить интубацию трахеи. Электроотсос — санировать дыхательные пути. Укладка с лекарствами. Электрокардиограф. Пульсоксиметр, к нему присоединяется аппарат для измерения давления. Есть аппарат ИВЛ, токсикологический набор, эпиднабор, акушерский набор.
— От чего зависит количество вызовов? От погоды, природы, каникул, праздников?
— Думаю, количество всегда примерно одинаковое. Просто характер вызовов разный. Зимой чаще выезжаем на температуры и осложнения вирусных заболеваний. Летом очень много травм от падений с велосипедов и самокатов.
К малышам чаще всего вызывают на инфекционные заболевания, травмы. Нередки отравления препаратами и бытовыми веществами, инородные тела в разных местах — в носу, ушах, кишечном тракте.
Эмоции — на потом
— В чем особенность работы с детьми?
— Работа с детьми — это работа с родителями. А попадаем мы на людей всяких. Есть очень тревожные родители, которые вызывают по любому поводу. Невысокая температура, насморк, малыш чуть-чуть покашливает. Они считают, что лучше перебдеть, хотя могли бы спокойно вызвать участкового педиатра.
— То есть, у вас есть «постоянные клиенты»? Сложно, наверное, воспринимать каждый такой раз всерьез.
— Лучше пусть она вызовет, и ей будет спокойнее жить. А мы и ребенка посмотрим, и дадим рекомендации. Этот вызов можно воспринимать как «съездил — отдохнул». Хуже, когда люди тянут до последнего, надеются, что пройдет. Ты приезжаешь, а человек уже в тяжелом состоянии. Золотая середина встречается редко.
— Когда случается серьезная ситуация с маленьким ребенком, насколько это эмоционально затратно для врача скорой?
— Это очень тяжело. Но ты берешь себя в руки и делаешь, что положено. Эмоции надо убрать на потом. Может, помните лето 2018 года? Тогда была масса случаев с детьми, которые падали из окон. Мы выезжали на такой. Ребенку — около двух лет. Когда мы приехали, у него еще было агональное дыхание, то есть малыш умирал. Мы реанимировали его по полной, но тщетно.
Мне до сих пор тяжело вспоминать. Этого не описать, не стереть из головы никогда. Я сама мать и переношу переживания на своего ребенка, не дай бог такое пережить.
— Чья вина, что дети умирают?
— Все, что случается с детьми, — из-за взрослых. Как-то дали нам отравление уксусом, мы приехали, нас встретила женщина: «Давайте скорее, может, вы еще сможете что-то сделать». Страшно, конечно.
Мы схватили реанимационный набор, а ребенок уже без сознания и практически не дышит. Из-за отравления у него случился отек дыхательных путей. Получилось сработать быстро: дали кислород, освободили дыхательные пути, промыли желудок. Малыш пришел в себя. Мы его спасли.
Но почему такое вообще случилось? Из-за того, что уксус стоял на нижней полке в холодильнике. Взрослые легкомысленно хранят отравляющие вещества, лекарства, бытовую химию на виду.
Когда вызов не по профилю
— В интернете часто жалуются: скорая не приехала на температуру. Люди не могут смириться с фактом: скорая — это не неотложка. Что вы думаете о непрофильных вызовах?
— Держим себя в руках. Не может быть, чтоб какой-то вызов потерялся. Все они регистрируются. Если к вам не приехали на температуру, то значит — вызов был передан неотложке. У нас есть срочные вызовы — на инсульты, пожары, ДТП, кровотечения — в этом случае скорая будет — самое позднее — через 20 минут.
— Часто ли просят выписать лекарства, закрыть больничный?
— Это, мне кажется, никогда не искоренится. Люди предпочитают оставаться в уверенности: медработник приехал — он и выпишет им больничный, и рецепт выдаст. Это происходит по незнанию. Но наша-то задача другая — оказать первую помощь и доставить в стационар.
— Пытаются ли диктовать, в какой стационар отвезти? Принимают за такси?
— Постоянно. Мы объясняем, что работаем по приказу. Это придумано не просто так. Если сегодня везут по хирургии в определенный стационар, значит, тот готов к приему: там есть врачи, аппаратура, операционные. А в другом стационаре может идти обработка.
— Часто пациенты или их родственники требуют надеть бахилы. Этот вопрос уже неоднократно поднимался. Каков на него ответ?
— Люди не понимают, что скорая — это экстренная служба, она приехала жизнь спасать. Некоторые же почему-то уверены. что чистый пол важнее. Если раньше нам предписывалось категорически отказываться от такого, то теперь идем людям навстречу. Если на вызове нам предоставляют бахилы, то мы должны их надеть. Есть два условия: жизни пациента не должно ничто угрожать, а также это должны быть настоящие бахилы, а не мешки для мусора или пакеты из «Магнита».
Предлагать врачу мешки для мусора — это неуважительно.
Страх и коронавирус
— В сложившейся ситуации стало больше сложных вызовов? Достаточно ли сил у скорой в настоящем? Детская бригада тоже реагирует на вызовы по коронавирусу?
— Для нашей бригады кое-что поменялось: на температуру мы теперь не ездим. Для этого есть «температурные» бригады. А еще есть эпидбригады, которые выезжают к пациентам с подтвержденным диагнозом COVID-19. Мы же обслуживаем другие вызовы.
У нас есть все те же средства защиты, что и у спецбригад: халаты, шапочки, очки, респираторы. Если мы случайно попадем на «ковидный» вызов, то будем защищены.
— Как сами относитесь к происходящему — не боитесь выезжать на вызовы?
— Не сказать, чтоб я опасалась. Мы защищены. Панику я не развожу.
— Наверное, из-за коронавируса многие люди в панике, даже диагностируют вирус сами себе?
— Да, особенно это было распространено поначалу. Приезжали на вызов, люди от нас буквально шарахались. Сам вид медиков в защитной амуниции вызывал панику. В лифтах с нами не ездили. Спрашивали: а что, у нас кто-то заболел? Любой чих воспринимали, как инфекцию. Сейчас, мне кажется, все привыкли и успокоились.
Особый случай
— Случалось ли подбирать на улице пьяных? Правильно ли вызывать к ним скорую?
— Очень часто случалось. Типичная картина: пьяный спит на лужайке, а люди к нему подойти боятся. Но он мешает им своим присутствием, и тогда вызывают скорую: «Он неприятно выглядит, от него плохо пахнет, я не буду к нему подходить». Как правило, мы приезжаем, будим человека, и он просто уходит.
Лучше всего в такой ситуации, если бы окружающие спрашивали у лежащего, нужна ли помощь.
Можно даже не подходить, а крикнуть погромче.
Если он не откликается и не приходит в себя, то, конечно, лучше вызвать нас. Может быть, у человека инсульт.
— Случалось ли буквально не понимать своих пациентов, которые говорят на другом языке? Что помогало в таких случаях?
— У нас был как-то случай. Пациент — ребенок, его мама из Средней Азии, она не говорила по-русски и вдобавок была глухонемой. Мы нашли выход — разговаривали через сурдопереводчика с помощью видеовызова по телефону. Картина такая: женщина жестами говорит переводчику, находящемуся в другом месте, а тот переводит нам с азиатского языка жестов на русский. Все прошло благополучно, хоть и не без труда.
— Врачи скорой — в некотором смысле группа риска. Столько историй про нападения неадекватов! С вами такого не случалось?
— Особенность нашей работы — мы находимся на чужой территории, где может оказаться кто угодно. Прямо с кулаками на меня не нападали, но как-то перед новогодними праздниками нас вызвали к ребенку. Дома был отец в подпитии. Мы предложили ребенку госпитализацию, а папа отказался и запер квартиру со словами: «Будем ждать, пока мама не приедет на такси».
Обо всем сообщили старшему врачу. Было решено подождать маму, мужчина вроде как не нападал. Мы решили конфликт не раздувать, но факт остается фактом — это было незаконное удержание. Знаете, очень неприятно находиться в чужом помещении, где тебя запер пьяный хозяин. После таких случаев к гражданам наведывается полиция.
— Как психологически разгружаетесь после работы? Что помогает вам забыть о боли окружающих?
— Я просто провожу время с семьей. Муж — тоже врач на скорой, потому он понимает любые мои переживания. Мы друг друга поддерживаем.
— Вы на скорой 16 лет. Не устали ли за это время? В чем азарт профессии?
— Сложный вопрос, конечно. Работа тяжелая, и на вызовах бывает всякое. Но то чувство, когда ты разобралась в сложном тяжелом случае и помогла людям, приносит моральное удовлетворение. Сейчас чаще стали выезжать ко взрослым, и я поняла — мне проще с детьми.
