"Я снял «Училку» у себя в голове задолго до того, как мы приступили к съемочному процессу", - рассказал режиссер.
_Новый фильм «Училка» вызвал неоднозначную реакцию у тюменских педагогов, посетивших предпремьерный показ. Сразу после показа со зрителями встретились авторы картины — режиссер Алексей Петрухин, актер Андрей Мерзликин, сыгравший полковника Кадышева, актриса Анна Чурина, исполнившая роль директрисы, и исполнительница главной роли народная артистка РСФСР Ирина Купченко. Тюменцы не скупились на вопросы._
— Почему фильм называется «Училка»?
Алексей Петрухин (А.П.): — Учитель — это святое, и я намеренно взял это слово, чтобы тем, кто сейчас сидит за партой, никогда не пришло в голову так называть своего педагога.
— Вы не опасаетесь, что фильм может вызвать волну попыток подражать? Почему серьезный разговор стал возможен только под дулом пистолета?
А. П.: — Это кино рассчитано на эмоциональное потрясение. Пистолет и все прочее — для эффекта. Я надеюсь, что у нас получилось сделать так, чтобы результат был обратным. Думаю, никто не станет подражать, а изменит отношение к системе образования. Пистолет — это метафора, демонстрирующая не только разобщенность класса, но и всего общества.
Конечно, нельзя доводить до крайности, когда кто-то достает оружие. Поэтому мы и создали такой фильм. По сути, тем самым пистолетом может явиться наша кинокартина. Мы пытались создать такое кино, обсуждая которое можно о чем-то договориться. Это хороший повод, чтобы в школе учителя объединились с учениками, посмотрели фильм и поговорили об увиденном. Иногда даже попытка такого диалога дает плоды. А стресс здесь в воспитательных целях, он должен помочь вычленить самое важное.
Андрей Мерзликин (А. М.) — Мы все родители. У меня, например, трое детей. И если они вдруг начинают вести себя так, как в начале нашего фильма, мне приходится их останавливать. «Игры в демократию» дома не проходят. Но это в семье, а у учителя нет таких инструментов воздействия, как у родителей. Поэтому важно предупредить подобный ход развития событий.
— Фильм создавался с посылом рассказать о современной школе. Какую основную мысль должно услышать Министерство образования?
А. П.: — Чиновники из Минобразования посмотрели наше кино и сказали, что сделают все возможное, чтобы фильм увидели учителя. В Анапе мы собрали 665 человек из 67 регионов. И они все в голос сказали, что дети должны обязательно посмотреть этот фильм. Я тогда предложил им просто запретить фильм к показу. (Смеется. — Прим. ред.). Вот когда запретят, дети обязательно его посмотрят.
Этот фильм мы показывали и для педагогов в Москве, собрали 870 человек. В итоге появилось предложение ввести в школах киноурок, чтобы научить детей и подростков правильно смотреть кино. Ведь это мощнейшее из искусств, которое формирует общественное мнение. Я как режиссер могу назвать кино «оружием массового поражения». Американцы используют его очень умело. В Советском Союзе кинофильмы тоже активно использовались для формирования общественного мнения. Сейчас идею объединения нации через киноискусство активно использует Китай. С помощью кино можно донести до общества любую задачу. Поэтому нужно учиться различать, что и с какой целью нам показывают с экрана. А подрастающее поколение не умеет этого делать.
— В вашем фильме ученики, держащие пистолет, выражают ровно то же презрение, которое в начале урока выразила классу учительница. Разве тем самым не перечеркивается положительный финал?
А. П.: — Это называется «живой урок этики»…
— Почему для злободневной сильной темы был выбран жанр фарса?
А. П.: — Был страх, что зрители не выдержат драму и начнут уходить с сеансов. Тема очень тяжелая. И без воздуха в виде смеха воспринимать ее очень непросто. Мировой кинематограф движется в сторону документального жанра, натуралистичности, но за этим часто пропадает самое важное. Иногда метафора с экрана намного сильнее действует на человека. Базис школы, любой, где преподаются история, литература, позволяет эту метафору считать практически любому человеку.
А. М: — В прошлый раз, когда я смотрел фильм, у меня появилось ощущение, что это басня, когда мы что-то берем за «икс», что-то — за «игрек» и стараемся донести смысловую нагрузку. У этого фильма, как и у басни, есть мораль.
Ирина Купченко (И. К.): -Я не помню, чтобы во время работы над картиной мы как-то определяли ее жанр строгими рамками — просто рассказывали жизненную историю. А в нашей жизни смешное очень тесно переплетается с трагическим. Можно сказать, что и наша жизнь тоже фарс. Определение ничего не меняет. Жизнь настолько сложна и разнообразна, что любое определение будет соответствовать какому-то эпизоду.
Просто все шло от людей, от режиссера, у которого в процессе съемки возникали новые идеи, от актеров, которые себя проявляли. Отсмотрев все, что было заявлено и сыграно на площадке, режиссер слепил фильм. А сейчас мы пытаемся результат нашей работы каким-то образом классифицировать. Но на самом деле использование слова «фарс» — это формальная попытка назвать как-то нашу работу по жанровой принадлежности.
А. П.: — Фильм снят без надуманных спецэффектов. Самый главный эффект — это человеческие эмоции. Никакой политики в картине не ищите, она создавалась ради идеи. В фильм вошло очень много сцен, которые были сыграны на площадке. Камера включалась раньше, чем давалась команда, и выключалась гораздо позже — у нас никогда не было команды «стоп». К примеру, тот момент, когда героиня Розы Хайруллиной приглашает главную героиню в кабинет директора, была записана в момент репетиции. Актеры думали, что просто попробуют, а на самом деле уже шла съемка. И актриса, игравшая Зубрилу, засмеялась именно потому, что заметила снимающую камеру. Как у нас говорится, раскололась. То же самое с фразой «Нет контакта» в другом эпизоде, когда полковник Карбышев в исполнении актера Андрея Мерзликина пытается вести переговоры с террористами, захватившими класс, по телефону учительницы, даже не подозревая, что в этот момент учительница сама держит весь класс под прицелом. У нас не было еще зала, где бы люди не смеялись на этой сцене.
— Ирина Петровна, как вы решились на эту роль — учительницы, глубоко переживающей за каждого?
И. К.: — Знаете, это заблуждение, что я играю хорошую учительницу. Я играю учительницу, которая потерялась в этой жизни. Понимаете, она запуталась. И выжить ей очень сложно. Это фильм не про хороших учителей. Безусловно, у нас есть прекрасные учителя, у нас есть прекрасные классы. Но есть и такое, как моя героиня. И мы хотим помочь тем, кто запутался в этой жизни. И учителям, и ребятам, которые тоже запутались, не зная, что хорошо, а что плохо. И у нас есть есть учителя, которым тяжело и которые тоже запутались. Про хороших учителей и хорошие классы речь не идет. У них все в порядке. Мы не говорим о том, что картина мира абсолютно такая. Но потерявшихся людей, как моя героиня, очень много. И не только учителей, к сожалению.
— Для вас эта роль — дань времени? Или противостояние ученик-учитель уже классика?
И. К.: — Такая картина не могла возникнуть в мое время. Потому что в стране была совершенно другая социально-экономическая ситуация. Тогда появлялись такие картины, как «Чужие письма» (реж. Илья Авербах, 1975 г.). Если подобный фильм снять сейчас, то вряд ли кто-то из подрастающего поколения поймет, о чем идет речь. Для них просто это не будет считаться проблемой.
А сейчас они более жесткие, чем 20−30 лет назад. И рассказывать о них приходится в таком жестком, совсем не педагогическом формате.
— Что привлекло вас в этой роли?
И. К.: — Мне понравился сценарий своей актуальностью. Я поняла, что это нужно нашему времени, что об этой проблеме вообще необходимо сказать с экрана. И поэтому я с удовольствием приняла предложение режиссера.
— В привычном амплуа вы женственная, обаятельная, нежная… А тут вдруг женщина с оружием в руках…
И. К.: — Для меня, конечно, это был непривычный образ. Действительно, я всегда играла лирических героинь в драматических, психологических фильмах. Этот фильм совершенно не психологический. Там психологии не место. Фильм построен по принципу: что думаешь, то и говоришь. Нет такого, что три пишем, а два в уме. Мне показалось, что вот так в открытую высказаться по всем темам, которые в обществе нас волнуют, о проблемах, которые существуют, важно. Я не скажу, что это было трудно. Наоборот, легче, чем играть психологию. И мне показалось, что, во всяком случае сегодня, это должно прозвучать.
— А сами вы не хотите попробовать преподавать?
И. К.: — Вы знаете, я четыре раза играла учительницу, но никогда в жизни не хотела работать в школе. Даже в училище при академическом театре имени Вахтангова, где я работаю, мне столько раз предлагали преподавать, а я все отказываюсь. Не могу. Наверное, у меня нет этого призвания.
— Анна, вы, наверное, единственная из актеров, кто на самом деле педагог по образованию. Как вы оказались на сцене?
Анна Чурина: — Я на сцене с пяти лет. Но в школьные годы металась между педагогикой, лингвистикой и актерской профессией. Я оканчивала школу в середине 1990-х, когда с театром и кино была непонятная ситуация. Родители настояли, чтобы я пошла учиться на учителя. Поэтому по образованию я учитель английского языка, даже успела поработать в школе. Мне достался 11 класс. Так что педагогический опыт был пройден не только в рамках практики. Конечно, когда я работала в школе, не было ничего похожего на то, что случилось с главной героиней фильма. Тем не менее, найти общий язык с учениками было непросто. И я быстро поняла, что театр мне ближе.
— Как появился образ человека «рядом с директором» в исполнении Розы Хайруллиной?
А. П.: — Изначально она должна была быть завучем. Когда я отправил Розе сценарий с большими монологами, она ответила: да, это моя роль, все хорошо, только я не хочу гримироваться, репетировать не буду, одеваться тоже и, если можно, я не буду так много говорить. Думал, что все решим, когда артистка приедет на площадку. А когда она приехала на съемки в этом зеленом пиджаке и этой юбке, я понял, что завучем она точно не будет, а будет просто всегда рядом с директором в кадре. Ну и дальше все шло спонтанно. На съемках она вдруг достала из кармана конфеты, стала угощать… С ее стороны это была полная импровизация, которая в итоге вошла в фильм.
— Есть информация о том, что будет продолжение фильма. Сохранится ли актерский состав?
А. П.: — Да, продолжение будет. По сюжету учительница со своими учениками встречается через год после выпускного. И они идут на мюзикл к одному из одноклассников, который играет в нем главную роль. Они оказываются в заложниках у настоящих террористов. Весь фильм снимается в одном зале и будет называться «Испытание». Все то, чему их научили в школе, в том числе и на уроке истории в первом фильме, помогает им по-настоящему проявить себя. Мы увидим, кто каким человеком стал, насколько сильным.
— Алексей, вы снимаете очень быстро. Чем оправдана сама идея коротких съемок?
А. П.: — У меня был опыт съемки за три дня — картина «Быть или не быть», где в психиатрической клинике следователь допрашивает актрису, убившую коллегу. Фильм «Училка» мы снимали две недели. Когда ты знаешь, что и как будешь делать, меняются сроки достижения цели. Я снял «Училку» у себя в голове задолго до того, как мы приступили к съемочному процессу. Съемка — это процесс воплощения идеи, техническая процедура. Обычно 5−6 месяцев занимает только монтаж, когда ты думаешь, как лучше тебе сделать, но когда знаешь, что именно хочешь, когда уже составил эту картинку, процесс ускоряется. В результате зритель получает кино именно тогда, когда это важно и актуально.
— Когда зрители смогут снова встретиться с героями фильма «Училка»? Когда «Испытание» выйдет на большой экран?
А. П.: — Премьера состоится в конце следующего года.
