Натуралист рассказал «Вслух.ру», почему над ним смеются турфирмы, где он мечтает побывать и как ему удалось напугать дикого кабана.
Есть в Тюмени уникальные люди, самородки, которых, на мой взгляд, нужно носить на руках и спонсировать по высшему разряду. Потому что они — патриоты родного края, которые душой болеют за его развитие. Они не участвуют в пафосных мероприятиях, не ходят на поклон к чиновникам, а просто занимаются любимым делом, подчас из чистого энтузиазма.
Сегодня наш собеседник — один из таких людей, Павел Ситников. Редчайший знаток природы края, блистательный рассказчик и путешественник.
— Я в последнее время, взяв несколько интервью у выдающихся личностей города, поняла, что читателям больше всего нравится узнавать факты биографии этих людей. Вспоминаю наше с вами знакомство 20-летней давности: непередаваемая атмосфера в вашем подвальчике-кабинете научных сотрудников в музее «Городская Дума», где мы с моей подругой и с вами много болтали и веселились, как моя дочь бегала по красным мягким коврам по деревянным скрипучим лестницам…
— Музей с тех пор сильно поменялся, году примерно так в 2009-м. Убрали все научные ставки, к тому же несколько лет не выделяли ни рубля ни на конференции, ни на экспедиции. Многие уволились: ушли в НИИ, в университет. Я ещё продержался несколько лет на передвижных выставках. Когда меня хотели уволить, предложил директору оставить меня младшим научным сотрудником на полставки. Это с первого зама директора!
И вот в этом положении я тогда просуществовал ещё год-два, получал на руки четыре тысячи рублей — надо мной в открытую смеялись в бухгалтерии: как я с музейным стажем в 25 лет получаю такие деньги и до сих пор ещё живой и работаю? Но я всегда подрабатывал: фотография и много чего ещё.
Ну, а потом случилась ещё одна оказия — маленький скандальчик в музее, я быстро уволился по собственному желанию и подумал: «Ну, слава богу!». Потому что в музее сложилась совсем другая ситуация. Тот проект, о котором я мечтал и прорабатывал все последние годы — стационарной экспозиции музейного комплекса (рассказы об истории края от и до) — был, мягко говоря, положен под сукно…
— Чем стали заниматься?
— Я ушел в ту отрасль, которая мне интересна. Это был 2012 год. Ещё летом 2011 года, по выходным дням, начал проводить экотуры в разные места. Тем более я за 200 музейных экспедиций и выездов лучше чем кто-либо знал, куда надо водить людей, где интереснее всего. К тому же у меня было много друзей на машинах, прежде всего, «моржей» — они очень подъемные ребята, веселые, без всяких вредных привычек, с ними ехать не стыдно хоть куда!
Мне это всё понравилось. И я ушел на вольные хлеба. На экотурах чуть-чуть зарабатываю, на жизнь, конечно, не хватает, поэтому постоянно приходится занимать. Пишу статьи, но не ради гонораров, а ради популяризации туризма, — у меня ведь огромный опыт за плечами: около 2000 экскурсий по природе и несколько сотен авторских лекций. Сейчас счет пошел на уже сотни публикаций в СМИ.
— А научные работы были? Кандидатская?
— Ученые просто заставляют меня кое-что писать, и я пишу. Когда был молодой, и когда мне сокурсники навеливали писать кандидатскую, тогда не предполагалось никаких доплат в музее за это. Словом, не было стимула. Те, кто работал в НИИ, получали доплаты. А потом я просто перегорел. Тем более что моими кумирами и учителями в энтомологии, где я, собственно говоря, до сих пор что-то соображаю, были такие же точно спецы, которые никакую кандидатскую не писали никогда, но являлись специалистами мирового уровня. Это Юрий Петрович Коршунов в Новосибирске, Елена Михайловна Антонова из Зоомузея МГУ. Они — энтузиасты до мозга костей, много что знают, имеют огромное количество научных работ, а кандидатских и тем более докторских у них нет. Хотя мой курс, с кем я учился на биофаке, очень сильный. Там три доктора наук, а кандидатов уж мы не считаем…
— Вы тюменский университет закончили?
— Учился в ТюмГУ, причём до нас был географо-биологический факультет, а мы уже чисто биологический закончили. Я как-то думал, если в 2012-м году не будет конца света, то напишу сразу три диссертации — по энтомологии, по туризму и по музейному делу. И материалы свои есть у меня, и публикаций хватает. Но не хочу и не могу, и некогда. Потому что если занимаешься своим делом, то оно отнимает чуть ли не 24 часа в сутки.
По сути, экотуризмом я профессионально занимаюсь один на юге Тюменской области. В других регионах есть аналогичные компании, они крепко сидят на своих местах, перспективные, но и цены у них могут быть в два раза выше или они не такие строгие к своим клиентам, как я.
Надо мной, конечно, все турагентства смеются, потому что я — единственный, у кого такие правила в плане нахождения в природе. У меня, например, пить-курить в туре нельзя. Меня ещё и «моржи» утвердили в этом мнении.
— А до «моржей» вы были таким?
— В принципе, да. Курить-то вообще никогда по жизни не курил. А пить — я ведь не зашитый. В пересчёте на чистый спирт где-то граммов 200 в год выпиваю. По русским меркам, это — трезвенник. Да и то по очень большим поводам: свадьба, похороны… И потому мои туристы уверены, что никогда никто неадекватным поведением не испортит им тур изнутри. Вот 9 лет уже так и идёт.
— Сколько провели туров за это время? География?
— Больше 280 туров. На Западе — от Карелии (если не считать Боснию) до Камчатки включительно. На Севере — это Заполярье, плато Путорана, которое считается одним из самых неприступных. Там климат почти как в Антарктиде. На юге — до южного берега Крыма и Кавказа включительно, не считая Южного Казахстана. Пока мечтаю поставить западную точку — Калининградскую область. Хочется побывать на Сахалине, на Курильских островах, на острове Беринга.
Есть и большое желание по миру поездить. У нас в России, конечно, хорошо и интересно, но есть места и в 10 раз интересней. Но для этого нужны финансы. Ведь наши туристы, что едут за рубеж (по крайней мере, большинство) — это любители сервиса. А я лично не хочу платить по несколько тысяч за ночь, чтобы поспать на шелковой простынке. И найти людей, которые бы за рубежом жили в хостелах, не снимали бесконечные селфи и ходили весь день в поисках чего-то интересного — весьма трудно. Это совсем другая психология.
— Но ведь в той же Европе всё окультурено, и почти нет таких мест, куда можно рвануть дикарем…
— В продажную Европу я даже не хочу! И в Америку тем более не поеду. Есть же юго-восточная Азия… Я пропагандирую совершенно неправильную в турбизнесе установку, что ехать в страны, которые нам объявили санкции, — не надо. Я немного «ненормальный», чересчур принципиальный в этом смысле…
— Патриот…
— Ну типа того! Те, которые к нам дружественно относятся, безвизовые страны — вот туда и надо ездить. И таких около 70-ти, — я недавно посчитал. За глаза хватит на то время, пока другие одумаются.
— Были прецеденты, когда вам говорили: да брось ты эту Тюмень, поехали к нам — дадим тебе дом, деньги?
— Нет, я ж не чиновник и не депутат! У меня огромная библиотека, куча туристического инвентаря, раскиданного по двум съемным квартирам и офису. Это не просто — взял зубную щетку и поехал. Я всем говорю: «Ребята, я из Тюмени — никуда! Тюмень — вообще центр России, и отсюда я доберусь до любого места, про которые думают, что туда невозможно добраться. Были бы желание и опыт. Нас, к примеру, музей отправлял в Заполярье, не давая ни рубля на вертолет, и мы добирались: и вертолет бесплатный находили, лодку, друзей…
— Ну, ещё же нужно принять во внимание вашу харизму, коммуникабельность…
— В том числе, но главное — опыт. Многие ведь коммуникабельность через бутылку находят, а ты попробуй без бутылки!
— А как истории с дикими животными? Орлы, кабаны…
— Это редчайшие случаи. Попасть на пешеходном переходе под машину в тысячу раз вероятнее, чем перспектива, например, что тебя орел клюнет. К тому же я как зоолог знаю, как вести себя с животными. Прошлой весной на меня напал кабан-секач, а я был абсолютно безоружен. Пришлось мне на него напасть с поднятыми руками и русским матом. Он еле затормозил от такой наглости у самых моих ног и резко драпанул в лес, и всё это видели 20 человек. Есть кадры, как он на меня бежит, и как я его почти в упор фотографирую, как склонился над ним.
Надо знать, как себя вести с гадюками, хищными птицами. Я же не просто проводник для туристов, а профессиональный зоолог. Ведь простой проводник приведет на красивое место — «смотрите, как тут красиво!». И всё! Мне же так совсем неинтересно. Я заранее готовлюсь. Например, в Крыму каждый второй вид растений и животных — местный. Я снимаю их и по приезду называю правильными именами.
Иногда в турах доходит до смешного. Например, в национальном парке Казахстана «Чарынский каньон» полно каких-то грызунов. Я спрашиваю у сотрудника парка — кто это? Отвечает: тушкан какой-то! Я ведь в музее Алма-Аты отыскал этого зверя — оказывается, большая песчанка. Или в Крыму: там самая обычная чёрная птица с кривым клювом. Спрашиваю у местных — кто это? Не знают. А я знаю — клушица! У меня просто в детстве настольной книгой был семитомник «Жизнь животных», я оттуда много чего помню.
… Павел Ситников каждый эко-сезон разрабатывает по 10 новых программ с прицелом поехать туда, где даже сам ни разу не был! Так, он считает, интереснее! Можно долго рассказывать о его коллекции, хранящейся в фондах музея имени Словцова, о клубе путешественников РГО, о курсах рисования животных, которые он проводит, кружке энтомологии для юных любителей насекомых… Ситников увлечен фотографией, артефактами доисторических времен и криптозоологией: Гиперборея, снежный человек…
Получил недавно травму — теперь вся левая нога в тромбах. Нельзя ни в баню, ни моржевание. Врачи говорят, что о походах теперь можно забыть! Но не тут-то было. Тюменский путешественник просто ждет окончания самоизоляции — и вперед, дарить людям радость общения с природой и рассказывать об её тайнах…
Фото: Сергея Елесина и со стр.
