В честь своего для рождения актриса решила проехать по России. В свой маршрут она включила и Тюмень.
_75-летний юбилей отметит 15 мая звезда советского и российского кино, заслуженная артистка РСФСР Светлана Светличная. В честь своего для рождения актриса решила проехать по России. В свой маршрут она включила и Тюмень. Здесь она встретилась с руководством регионального департамента культуры, побеседовала с местными журналистами и провела творческий вечер с поклонниками. Корреспондент «Вслух о главном» побывал на этих встречах и подготовил для читателей беседу с самой «невиноватой» артисткой отечественной сцены._
— Светлана Афанасьевна, почему вы решили отметить свой день рождения столь необычно?
— Для меня день рождения теперь не праздник. Это все-таки детское торжество: подарки и все прочее. Я хотела попасть в ваш город. Последнее время вообще летаю много. Мне самой не достает живого общения. Есть желание, чтобы люди узнали меня такой, какая я есть сегодня, а не только по моим киношным и театральным работам.
— Кстати, вы себя считаете в первую очередь театральной актрисой или артисткой кино?
— Я сделала глупость, когда получила диплом и решила стать актрисой кино. Думала, если я снимусь в кинофильме, то меня сразу все узнают, полюбят, будут восхищаться, восторгаться и падать к моим ногам. Но со временем, когда я вышла на сцену «Театра-студии киноактера» в очень интересном спектакле «Чудо святого Антонио» по Метерлинку, поняла, что я больше создана для сцены, нежели для кино. То есть основа у артиста должна быть сценической, а потом уже кинематографической.
— Какая роль в театре вам наиболее дорога?
— Мой самый потрясающий выход на сцену — в роли Марьи Тимофеевны Лебядкиной в спектакле «Бесы» по Достоевскому". К нам в театр пришел молодой режиссер Вячеслав Спесивцев. Прежде он работал в театре у Юрия Любимова, поэтому у него уже были свои мазки, свой стиль. В спектакле участвовали Нонна Викторовна Мордюкова, Вацлав Янович Дворжецкий, Татьяна Георгиевна Конюхова, мой муж Владимир Сергеевич Ивашов — наше поколение, будем так говорить. Когда я прочитала этот сложный роман, подумала: «Ну вот, как всегда — эту роль не могу играть, потому что я младше, эту — потому что я старше…» И поэтому никакой заявки не подала. Но ходила на репетиции, так как Ставрогина играл супруг. И мне казалось, что я смогу ему чем-либо помочь, ведь со стороны всегда виднее.
Вячеслав Спесивцев неделю присматривался ко мне. И спросил: «Почему вы не подали заявку? Для вас есть роль Марьи Тимофеевны Лебядкиной». Играть хромоножку? Нет-нет, да вы что? Это совсем не мое. Но он меня буквально вытолкнул на сцену. И вы знаете, я сыграла около 120 спектаклей. У меня была дублерша, но я так ревностно относилась к своей Марьюшке, что, даже будучи больной, не хотела делиться своей ролью и выходила на сцену. Иногда мне казалось, что Федор Михайлович смотрит сверху на мою Марью Тимофеевну. Первый раз мне кричали «Браво!» именно за Марьюшку. Я сразу обрела завистников. И через это тоже прошла. Такова творческая жизнь.
— Сложно ли получить хорошую роль в театре?
— Когда я получила диплом артиста, поняла, что зеленого света для продвижения своего творчества нет вообще. Все зависело от случайностей — от того и от этого. А я чувствовала, что уже могу сыграть Катюшу Маслову или Анну Каренину. Мне не предлагали, но я чувствовала. Потому у меня много эпизодических ролей. Я их ценю еще крепче, так как не каждая актриса, играющая главные роли, может остаться незабываемой в эпизоде. Мне говорят: жалко, что вы не сыграли ту роль или другую. А я сейчас нахожусь в таком возрасте и состоянии, когда ценю малое. У меня меньше ролей, чем могло бы быть. Но я очень благодарна судьбе за то, что у меня есть Габи, Нина Колчина, Ундина…
…Анна Сергеевна из «Бриллиантовой руки.
— От Анны Сергеевны никуда не деться. После «Бриллиантовой руки» я даже подыгрывала, кокетничала. Потому что Анна Сергеевна такая аферистка… Мне казалось, что зрителям меня приятно видеть именно такой. Но со временем поняла, что я дуреха. Что я играю? Почему? Я стала очень серьезно готовиться к каждому своему эпизоду и чувствовать свою ответственность. Например, для съемок фильма «Им покорилось небо» я за 10 дней сбросила 6 килограммов веса. Я там играла Нину Колчину. С такими острыми чертами лица я не была ни в одной роли. Она идет по улице своего городка, где жили летчики-испытатели, похоронив мужа, вся такая худая, садится на скамеечку и рыдает. Все свои эпизоды я люблю так, как можно обожать собственного ребенка.
— Накладывала ли отпечаток совместная работа с мужем Владимиром Ивашовым?
— Честно признаюсь, когда играю с близким себе человеком, мне сложнее входить в роль. Переживаю и за себя, и за него. Поначалу очень тяжело. Когда уже спектакль набирает обороты, не обращаешь внимания, муж играет рядом или кто другой. Первый поцелуй с Владимиром Ивашовым у меня случился на сцене. Эти пышные губы… Я репетировала Элизабет Проктер в «Салемском процессе» и Марьянку в «Казаках».
Репетиция за репетицией. Там были поцелуи сценические. Но однажды я поняла, что он поцеловал меня по-настоящему. И после этого сказал: «Светка, мне кажется, я тебя люблю». Я сразу побежала на почту, заказала телефонный разговор с Мелитополем, где жили мои родители, и сказал: «Мама, я скоро выйду замуж!» «За кого??» «Идите и смотрите „Балладу о солдате“». Премьера фильма тогда шла по всему Советскому Союзу. Мои родители одобрили мой выбор. И, мне кажется, Володю они любили больше, чем меня. Не любить его было невозможно. Он не только артист хороший, он замечательный, очень порядочный человек.
— Насколько важно партнерство в искусстве?
— Это необычайно важно. Например, в фильме «Им покорилось небо» моим партнером был не кто-нибудь, а Евгений Евстигнеев. Он играл главного конструктора. Очень важно, когда у артиста живые глаза, когда он не играет, а живет своей ролью. Признаюсь, если бы не было такого партнера, как Юрий Владимирович Никулин в «Бриллиантовой руке», такого безобразия со стороны Анны Сергеевны — первой дамы, которая устроила стриптиз в советском кино и стала секс-символом — не существовало бы. Теперь много секс-символов развелось, но я номер один. После премьеры мне многие говорили «Ну все, Светка, все мужики твои».
— Надо думать, после этого должны были ворохом посыпаться предложения сниматься в кино.
— Что мне всегда мешало, так это кинопробы. Когда приводят и осматривают с ног до головы, как лошадь на рынке. Меня это всегда бесило и нервировало. Я была не самой собой. Потому обожала, когда приглашали без кинопроб и сразу утверждали на роль. После большого перерыва в съемках именно так — без проб — меня пригласила сниматься в фильме «Богиня» Рената Литвинова. Ей сказали, что именно я хорошо подойду на роль призрака мамы главной героини. Я Ренате благодарна за то, что она согласилась. Это дорогого стоит.
Мы говорили с ней не больше часа и сразу отправились выбирать костюм для съемок. Так мы приступили к работе. Это было очень интересно и замечательно, потому что импровизаций в фильме было много. Но в результате я себя в этой картине не очень приняла. Мне хотелось, чтобы прозвучал заключительный монолог, который Рената написала специально для меня. Но съемочная группа не успевала его снять, и осталась лишь одна фраза: «А ты заплакала, когда я умерла?» А мне хотелось, чтобы прозвучал весь текст. Он был очень интересным. Я не стремлюсь к монологам Гамлета. Но хотелось выразить материнские чувства. В них была жизнь.
— С Ренатой Литвиновой вы поддерживаете дружеские отношения?
— С Ренатой нас связывает актерская судьба. Когда режиссер Йос Стеллинг приехал в Москву, он утвердил на роль Нины в своей картине «Девушка и смерь» Ренату. Она ему сказала, что пожилую Нину может сыграть только Светлана Светличная. И таким образом мы вновь обе оказались в одном кино. Рената играет тридцатилетнюю Нину, я играю Нину в возрасте восьмидесяти лет.
— Эта роль дорога для вас?
— Да. Особенно мне запомнился эпизод, когда Нина находит Николая, чтобы передать томик Пушкина, где рукой его любимой написано, как она любит его. Книжка попала к герою картины через 50 лет. Нина получила право возвращения в Россию. А когда вернулась, была уже никому не нужным человеком 80 лет. Она искала Николая, так как должна была выполнить обещание. У нее уже и сил не было, и несчастная, и готовая умереть… Я прочувствовала это. И мне удалось хорошо сыграть это глазами. Как удалось, я не могу объяснить. Глаза для человека важны и в жизни, и в кино особенно. Это моя работа, которая мне самой очень нравится. И я ценю, как сыграла у Стеллинга.
— Сами вы снимать кино не пробовали?
— Я на свои прежние актерские работы смотрю уже с позиции опытного человека. Скорее не актера, а режиссера. Во мне сидит режиссер. Если был бы жив Владимир Ивашов, я бы его убедила закончить высшие режиссерские курсы, и мы вместе могли бы снимать кино. Таких примеров много. Мне кажется естественным, что актер с возрастом становится режиссером. Но я уже не могу им стать — у меня нет средств. Не каждый может снять кино, даже если есть хороший материал.
— А к ролям вы стали более требовательны со временем?
— Да. Я бабушек не хочу играть, хотя я сама прабабушка. «Ты поел, внучек? Ну попей молочка». Я могу это сыграть. Но мне неинтересно.
— Светлана Афанасьевна, что, на ваш взгляд, лучше для актрисы — яркое характерное амплуа или способность быть универсальной?
— Лучше быть универсальной. Я считаю, что мне так лучше для самой себя. Когда-то я не думала, что смогу сыграть Марью Тимофеевну, но, благодаря настойчивости Спесивцева, сыграла. Не думала, что могу играть 80-летнюю старуху, но, благодаря Литвиновой и Стеллингу, сделала это. А еще была очень хорошая картина «День гнева». Женщина дала обет молчания и ушла в лес. Как только я увидела сценарий, поняла, что это роль моя. Этой героине я все придумала сама — и платье вязаное, и ногти, сбитые землей, и губы в трещинах, и ноги оцарапанные. Так обрастаешь ролью…
— Как вы относитесь к современной кинематографической школе?
— Я фамилии актеров часто забываю. А когда смотрю, думаю: «Какая умница!». Запомнила вот сериал «Оттепель», в нем играет потрясающая молодая актриса Виктория Исакова. Она сейчас все чаще появляется на экранах. Также мне из молодых очень понравилась Светлана Иванова.
— Современное кино в целом вам нравится?
— Вы знаете, кино изменилось в худшую сторону во всем мире — и итальянское, и французское, и голливудское. Все ударились в кошмары, кровь и насилие. Я против этого, потому что я оптимист. Даже когда я одновременно сломала руку и ногу, подбадривала себя: «Светка, а могло быть и хуже. Подумаешь, только одна рука и одна нога». Когда так настраиваешься на жизнь, легче переносишь неприятные моменты. Этот настрой мне помогает выживать. А у меня не столь простая жизнь, как может показаться.
— Светлана Афанасьевна, вспомните свою первую серьезную работу в кино.
— Это была картина «Им покоряется небо». В ней я, 23-летняя девушка, сыграла влюбленную медсестру, вышедшую замуж и овдовевшую. Это все за полтора часа… Сейчас я знаю, что такое беда, когда прощаются с родителями и с детьми, что такое после похорон вернуться в пустой дом. Может, мне небо подсказывало… Я это чувствовала уже тогда, интуитивно. Когда с самой случилось такое же горе, я про себя думала, как же я точно все передала в фильме у Татьяны Михайловны Лиозновой. Это в том числе и благодаря ей.
— Ваше сотрудничество с Лиозновой продолжилось и на картине «Семнадцать мгновений весны».
— Да. Татьяна Михайловна — совершенно удивительная. Я думаю, ни один режиссер-мужчина не смог бы снять фильм «Семнадцать мгновений весны». В нем все очень документально, и все на своем месте. Спасибо Татьяне Михайловне за то, что она после картины «Им покорилось небо» не захотела со мной расставаться и попросила Юлиана Семенова написать для меня роль Габи. Это удивительный образ. Разведчик Штирлиц ее любит, но не имеет права этого делать. А она ничего не понимает, но любит. Я считаю, что роль Габи — это высший пилотаж для меня как для актрисы.
— Как сложились отношения с вашим партнером по этому фильму?
— Вячеслав Тихонов — необыкновенный человек. Мне завидовали все советские женщины, когда я плотно прижималась к Тихонову-Штирлицу, ведь все дамы были в него влюблены. Спустя много лет в моем доме вдруг раздался звонок. Я снимаю трубку, а звонит, как оказалось, сам Вячеслав Васильевич. Я не ожидала. «Светлана, здравствуй! Я бы хотел, чтобы ты ко мне приехала в гости». Если бы мне было 18 лет, я бы визжала от радости: «Я еду к Тихонову!» Но тогда я поняла, что он одинокий и я одна… Я убеждена, что это Татьяна Михайловна ему сказала: «Слав, ты чего один? И Габи твоя одна. Позвони! Пусть приезжает. А вдруг у вас что-нибудь получится». Вот уверена, что это так и было. Даже глядя на совместные сцены из фильма, становится понятно, что симпатия у нас была уже тогда. И у Вячеслава Васильевича, и у меня, несмотря на Владимира Ивашова. Бывает так — симпатия, не больше! А то придумаете, как желтая пресса…
— В отличие от «Семнадцати мгновений весны» очень непростая кинематографическая судьба оказалась у ленты «Любить». Почему так произошло?
— Мне посчастливилось работать с режиссером Михаилом Каликом, который потом уехал в Израиль, еще на первом курсе. Я сыграла десятиклассницу, какой я и была тогда на самом деле, с песенкой на окошечке. Потом он меня пригласил сниматься в новелле «Любить», когда я была уже 35-летней дамой. В результате нам обоим не повезло. Эту картину все время резали чужие руки. Сорок из пятидесяти она пролежала на полке. Представляете, как мне обидно: зритель не видел ни роста возраста, ни роста актерского мастерства. «Любить» идет 24 минуты. Недавно меня пригласили на фестиваль в Монако, там эту новеллу будут демонстрировать с субтитрами. Считайте, что я дождалась. И мне очень приятно представить эту работу. Она чудная, по рассказу Юрия Казакова. Достоверная история. Он был влюблен в одну женщину. Она была шекспироведом, филологом. Образованнейшая, очаровательная девушка. Два года назад я с ней встретилась, потому что документалист хотел свести героиню картины и истинную героиню. Это тоже замечательная история. Мария Дмитриевна — божий одуванчик и большая умница.
— До «Семнадцати мгновений весны» вы исполнили запоминающуюся прекрасную роль стряпухи в одноименном фильме. Как вы попали в эту картину?
— Меня пригласил режиссер Эдмонд Кеосаян. Было такое чувство, что кто-то уже снимался в роли Павлины и, видимо, не дотягивал. Потому что меня так быстро утвердили — пришлось сыграть лишь одну сцену на кинопробах. Я умею владеть голосом. Мне даются и драматические тексты, и любовные. Была такая фраза: «Эх, Степушка, кто-то сбрехал, а ты поверил…» И вот Кеосаян, когда услышал эту реплику, утвердил меня на роль сиюминутно. Когда вышел фильм, в «Советском экране» опубликовали рецензию под заголовком «Драма с половником». Меня это так обидело… Мы же не только «Гамлета» должны играть. Это наша история. В ленте такая родная и точная музыка Бориса Мокроусова. Сейчас иногда встречаются некоторые мои поклонники-мужчины, говорят: «Ой, я так люблю вас в…» Думаю, скажут — в «Бриллиантовой руке». Но говорят — в «Стряпухе». Мне это как бальзам на сердце. Картина такая легкая, ласковая, обворожительная. Я очень признательна всем, кому моя Павлинушка и теперь нравится. Мне тоже она очень близка.
— У вас много ролей в военных фильмах, вы человек послевоенного поколения. Что для вас значит День Победы?
— Я родилась в 1940 году. Когда началась война, мне годик был. То есть папу я не видела. Мы жили в маленьком районном городочке. Когда война закончилась, мама сказала: «Завтра папа приезжает с фронта». Меня и моего старшего брата Валеру мама почему-то спрятала в доме, а сама пошла на улицу встречать отца. Но мы не выдержали и выскочили из дома. Папа шел не один, их было человек пять-семь. Такие все счастливые, начищенные. Я не знала, как выглядел мой отец, но мы с Валеркой бросились именно к нему. Он нас взял на руки. Даже сейчас комок к горлу подкатывается. Это слезы счастья того Дня Победы для всех, кто пережил войну. Мне песня «День Победы» не надоест никогда. Самое страшное — это похоронки. Я сама рано овдовела и младшего сына похоронила. Говорят: «Света, а как вот так, ты считаешь, что бывает и хуже?» Хуже бывает. Есть матери, чьи дети погибли, например, в Афганистане. Им даже тел их не привезли. Даже нет могил, куда мамы могли бы прийти…
— 2015-й объявлен Годом литературы. Расскажите о своем литературном творчестве.
— В настоящее время я пишу новеллу о такой женщине, как я. Которая тоже осталась одна, овдовела. И ей показалось, что она должна поехать в те места, где она впервые полюбила и надеялась, что будет с возлюбленным всю жизнь. В качестве такого места я выбрала Прибалтику: Советск, бывший Тильзит, где прошли мои школьные годы. Эта женщина приходит в памятные места в поисках возлюбленного, а его нет. Идет в другое место — его там тоже не оказывается. Она сидит с сигаретой и ждет. Если бы она задержалась в любом из этих мест хотя бы на пять минут, то они бы встретились. Потому что он тоже ходит и ищет ее. В конце они оба идут на вокзал. У него вагон в конце состава, у нее — в начале. Они идут навстречу, но не узнают друг друга… Еще не знаю, каким будет финал. Можно написать, что так и не встретились. Но думаю, что они должны обняться и прижаться друг к другу. Они поняли, что изменились, но это они. Вообще, я за хеппи-энд — и в жизни, и на экране. Я проповедую любовь мужчины к женщине, женщины к мужчине, любовь к Отечеству, любовь к родителям. Своей жизнью, своим поведением, своим отношением к людям.
— Каких интересных работ ваши поклонники могут ждать от вас в обозримом будущем?
— В последнее время у меня, как и у многих коллег, был большой перерыв в кино, несмотря на то что я училась у Михаила Ромма и была любимой ученицей во время учебы во ВГИКе. Мне удалось сыграть интересные классические роли, то есть школа у меня была потрясающая. Я верю, что у меня еще будет интересная работа, которая удивит и меня, и вас. Может быть, старуха Изергиль… Может быть, сказка какая-нибудь… Тоже хотелось бы. Я к сказке готова. Если это произойдет, тюменцы обязательно об этом узнают.
— К слову, какие впечатления произвел на вас город Тюмень?
— Мне нравится, что в Тюмени сохраняют деревянные домики. И каменные монстры, которые стоят рядом, — они не давят. Эти сами по себе — улыбаются, те сами по себе — важные такие стоят. Красивый город, чистый. Мне приятно здесь быть. Часто в таких случаях задают вопрос: «Светлана, хотела бы пожить здесь немножко?» Тогда я вынуждена отвечать честно. В Тюмени, может быть, и хотела бы. Если пригласите.
Фото Михаила Калянова и Галины Безбородовой
