"Каждый вызов - всплеск адреналина". Тюменский фельдшер - о спасении младенцев и неадекватах в квартирах

Тюменская скорая готовится отметить вековой юбилей. Подвиги врачей «летучих» бригад не сходят с первых полос местных СМИ. Так, на прошлой неделе всю Тюмень потрясла история спасения трехмесячной девочки в ДТП. Малышка пережила клиническую смерть. Спустя несколько месяцев после аварии ее мать пришла на станцию скорой помощи, чтобы сказать спасибо медикам. Одной из тех, кто удостоился трогательных слов, стала фельдшер бригады скорой помощи Татьяна Мицкевич. Мы попросили Татьяну откровенно рассказать о том самом спасении и своей работе.

— Татьяна Владимировна, вы помните тот случай?

 — Это была ранняя весна, март, кругом снег и холод. Мы заступили на ночное дежурство в деревне Успенка на трассовый медицинский пункт. Поступил вызов о ДТП, в котором пострадали дети. Мы приехали на вызов, кругом было много народу. Ко мне подошла женщина, она держала на руках крошечного ребенка, который не подавал признаков жизни. Отдала мне ее в руки и сказала: «Спасите, пожалуйста, мою дочь!» Я взяла малышку в машину. После осмотра выяснилось, что девочка находится в состоянии клинической смерти. Я начала ее реанимировать. Параллельно была вызвана бригада интенсивной терапии, когда они приехали, девочка уже была просто в коме. Сердцебиение и дыхание было восстановлено.

— Я правильно понимаю, что ребенок вылетел из машины?

 — Ее достал из сугроба какой-то мужчина. На девочке вообще не было никаких признаков травм, ушибов, крови. Я сначала подумала, что она лежала вниз лицом и могла задохнуться. Но причиной ее состояния все же оказались тяжелые внутренние травмы.

— Что помогло вернуть малышку к жизни?

 — Искусственная вентиляция легких, непрямой массаж сердца, капельница и адреналин.

— Страшно подумать, какая она была маленькая. Это не усложняло дело?

 — Когда работаешь в таких условиях, то все делается на автомате.

— Стал ли случай для вас особенным?

 — У нас к таким можно приравнять каждый. Когда трудишься на скорой, то чувствуешь дикий всплеск адреналина, это позволяет действовать быстро. После подобных вызовов долго не могу успокоиться, нужно время. Нервная система приходит в норму, когда заезжаем на станцию пополнять запасы и прибрать в машине.

Татьяна с сестрой

— Давно ли вы работаете на скорой? Что у вас за бригада?

 — На скорой я с 2008 года, а бригада — общепрофильная. В профессию пришла вслед за старшей сестрой. У нас разница в возрасте 14 лет, я буквально выросла на станции. Когда была маленькой, сестра брала меня с собой на работу. По вызовам я, конечно, не ездила, но «варилась» в этой атмосфере. Медики вокруг обсуждали интересные случаи, а я с седьмого класса читала медицинскую литературу сестры, приставала с вопросами о медицинских терминах. Раньше я смотрела на проезжающую скорую и представляла, что сама мчусь в машине. Потому и пошла на фельдшера.

— Наверное, и о трудностях были наслышаны?

 — Я не боюсь ни одного вызова. Знаю, что справлюсь.

— Работаете вместе с сестрой?

 — Такое не принято. Мы работаем на одной подстанции, но в разные смены и в разных бригадах. Но на семейных встречах работа — первая тема для разговора.

— Как в вашем окружении относятся к тому, что вы медик? Есть ли те, кто говорит: «Ой, у меня болит, посмотри»?

 — Постоянно, даже сегодня. Звонят и спрашивают, консультируются для родственников. Мамины подруги просят: «Спроси у Тани, что можно принять». Я уже привыкла.

— Давайте вернемся к бригаде, с которой вы работаете. Кто эти люди, на чье плечо можно опереться в сложной ситуации?

 — Один из них — наш водитель Илья Носарев. Он находился с нами на том ДТП. Кроме малютки, там были еще пострадавшие дети. Так вот он — молодец, успокаивал плачущих детей, помогал обрабатывать раны, убирал стекла с лица трехлетней девочки. Он был — мои вторые руки. Пока я откачивала девочку, параллельно подсказывала и ему: там кровь подотри, тут бинт завяжи. Все происходило здесь же, в салоне скорой, при мне. Он и психологическую помощь оказывал — пострадавшие дети боялись, что кто-то умрет. И напарница у меня замечательная. Она недавно пришла в профессию, но сделала это осознанно. Ей 28 лет, она закончила колледж в этом возрасте. Ей по-настоящему работа нравится, ее все интересует.

— Говорят, за первые годы многие молодые специалисты разочаровываются в трудной и грязной работе и пациентах. Это так? Что вы об этом думаете?

 — У все по-разному. Есть такое понятие «скоровский человек». Это тот, у кого призвание, их сразу видно. Они не просто не боятся грязи, а умеют общаться с людьми. Я, например, людей вижу насквозь. На вызов заходишь — и понимаешь, как к тебе относятся. Это помогает правильно построить диалог. Кому-то такое сложно.

— На какие вызовы вы любите выезжать больше всего?

 — На экстренные неотложные. Потому что они интереснее, на них можно кого-нибудь спасти. Чувство, когда спасаешь человека — неповторимо. Вот пациент в критическом состоянии, а ты его возвращаешь и довозишь в стабильном состоянии до приемного отделения. Понимаете, он будет жить!

 — Как часто приходится сталкиваться с неадекватами? Оказывались ли вы в настоящей опасности?

 — Однажды мы приехали к женщине, которая испытывала боли в груди. Кардиограмма показала обширный инфаркт. Во время оказания помощи у нее случилось осложнение — остановка сердца. Ее нетрезвый сын был крайне агрессивно настроен. Дело было в одном из неблагополучных общежитий в центре. Найти нужную комнату нелегко, и мы попросили диспетчера, чтоб родственники нас встретили. Так вот он был недоволен, что ему пришлось это делать. Справиться с ним было сложно — он постоянно нам мешал, чувствовалась угроза за спиной. А мы — две девочки в форме! Пациентку мы потом «завели», дыхание восстановили, ее удалось увезти в больницу. Но если бы мы потратили драгоценные минуты на поиск комнаты, упустили бы время.

— Часто приходится хрупким женщинам-медикам самим нести пациента до скорой?

 — Когда есть возможность привлечь кого-то к транспортировке, мы ее не упускаем. Все еще зависит от тяжести состояния пациента. Если совсем все плохо, то мы сами несем, привлекаем водителя, родственников. Если дело ночью, и человек весит больше ста килограммов, то прибегаем к помощи МЧС.

— Возвращаясь к агрессивным пациентам — вы можете за себя постоять?

 — Первым делом в начале работы мы должны убедиться в собственной безопасности. Иначе как мы сможем кого-то спасти?

— Принимали ли роды? Часто? Почему рожают в карете скорой помощи?

 — В последний раз весной. Жительница окраины затянула с вызовом, и пришлось ей рожать у нас в машине. Ничего, крепенькая девочка появилась. Привезли их потом в роддом №2. Что сказать, бывает. Думала, поболит — и пройдет, а оказалось — роды.

— Как часто вы видите смерть?

 — На самом деле, нечасто. В последний раз это было падение — пожилая женщина упала с пятого этажа. А у меня в машине ни один не умирал.

— Медицинская сфера испытывает большие перегрузки в связи с ковидом. Что самое сложное в вашей профессии в последние пару лет?

 — Во время предыдущей волны коронавируса, в прошлом ноябре, было тяжело смотреть на пациентов. Бедным людям за 60 было очень плохо — задыхались, стонали и маялись. Так тяжело переносили болезнь! Было ощущение, что увозишь их в последний путь.

— Значит, работаете на ковидных вызовах?

 — Люди очень напуганы. Вызывают и спрашивают: «У меня точно не ковид?». А я же по глазам не могу диагноз поставить, надо анализы сдавать. Некоторые просят на месте вызова сделать КТ — такое к нам в машину не поместится.

— У скорой четкие регламенты и отработанные действия. А приходится ли отступать от них ради пациента?

 — Часто задерживают пациенты преклонного возраста. Им скучно и не с кем поговорить. Они начинают рассказывать свою жизнь, как и чем они болеют, что принимают. Бывает, принесут свою аптечку, перебирают и консультируются. А мы же не имеем права ни назначать, ни менять чье-то лечение. Можем только подсказать — это от давления, это мочегонное.

— Самые частые претензии к скорой помощи — кто-то не может дождаться машины? Почему так происходит?

 — Наши вызовы делятся по категориям срочности. Первая — это ДТП, пожары и люди без сознания. Они требуют незамедлительного оказания помощи. Вторая — это сердечные приступы, роды, травмы с кровотечениями. Третья — это нетяжелые пациенты в общественных местах, травмы без кровотечения. Бабушки в аптеке с давлением — сюда же. Четвертые — тоже не срочные, это больные животы, старые травмы, остеохондроз. Шестая срочность — перевозка по направлению поликлиники. Если есть срочные вызовы, то все остальные автоматически отодвигаются. Потому «температура» и «больной живот» могут ждать машину 3-4 часа. В любом случае диспетчер не отправит на больной живот, если будет «висеть» ДТП. Люди порой и рады самостоятельно отправиться в больницу, но не знают, какой стационар дежурит. Думаю, наши диспетчеры подскажут, если им по телефону объяснить ситуацию.

— Есть ли жизнь после тяжелых смен? Чем вы увлекаетесь?

 — Люблю кататься на коньках зимой и на роликах — летом. Стараюсь поддерживать в себе спортивный дух. Я энергичная и не могу сидеть без дела.

— Медицина — это дело вашей жизни?

 — В другой профессии я себя не вижу. Пробовала в кабинете сидеть — это не мое.

— Часто ли вот так, как на прошлой неделе, вас благодарят за работу?

 — Так торжественно, как с этим ДТП, редко. Но на месте вызова всегда спасибо говорят. Летом был случай: молодой человек поел меда, и у него случился анафилактический шок. Мог погибнуть в течение нескольких минут. Когда мы приехали, он уже не вставал, пульса не было, но каким-то чудом оставался в сознании. Мы его стабилизировали, увезли в больницу. Вот он был нам тоже благодарен.