Заместитель главврача ОКБ №1 рассказал об операциях по пересадке почки, «чувстве пальцев» и роли хирурга.
Торакальный хирург, заместитель главного врача по медицинской части ОКБ № 1 Игорь Бродер рассказал в интервью о прогрессивном развитии и новейших технологиях тюменской медицины.
— Игорь Аркадьевич, сегодня много говорят о высокотехнологичной медицинской помощи. Что за этим стоит?
— Проще говоря, это те медицинские услуги, которые врачи оказывают с привлечением дорогостоящих технологий, лекарств и расходных материалов. То, что не всегда возможно в рамках «традиционной» помощи. Чаще всего это плановые операции, и сегодня, в большинстве своем, это хирургия.
— Я правильно понимаю, что не все клиники могут оказывать такую помощь? Это право еще нужно заслужить.
— Так и есть. Мы сегодня не можем прийти и сказать — вот я такой хороший, выучился и сейчас «высокотехнологично» всех вылечу. Это целый комплекс требований, по которому оценивает Минздрав России.
Министерство выдает лицензию, но только на определенное время. Свой статус приходится постоянно доказывать. Зато клиника попадает в список учреждений, оказывающих такую помощь. И это важно, потому что финансирование на операции часто идёт из федерального бюджета.
Попасть в этот список тяжело, необходим высокий уровень. К примеру, ОКБ № 1 сегодня может оказывать около 70% видов высокотехнологичной помощи.
— Вы практикующий торакальный хирург. Новое слово в вашей работе — «однопортовый метод». В чём его особенность, а главное в чём преимущество для пациента?
— Торакальная хирургия — это хирургия органов грудной клетки. Для того, чтобы выполнить операцию необходимо вскрытие. И если раньше основным методом работы была торакотомия, а это рассечение мышц грудной стенки, то современные технологии позволяют нам делать операции через разрез всего в 3−4 сантиметра. Это метод торакоскопии. Он в разы уменьшает травматизм и болевой синдром у пациента.
Здесь может показаться, что это риски, ведь нет прямого доступа. Но могу вас уверить, операция выполняется с помощью камер и специальных инструментов.
Жалеть можно только об одном: кажется, что «чувство пальцев», которым гордились хирурги прошлых лет, уходит (улыбается, — прим.ред.).
— Получается, если операция стала проще, то и у хирургов теперь работы меньше?
— Ни в коем случае! Просто у современных врачей добавились функции, которых раньше вообще не было. Но нужно признать, уходит «грубая» хирургия, та классическая картина, когда врач «по локоть в крови» героически спасает очередного пациента… Сейчас, к слову, вообще, кровопотеря при операциях исчисляется десятками миллилитров, даже при вмешательствах на сердце.
— В таком случае, операции на щитовидной железе без разреза на шее — миф или реальность?
— Конечно, без разреза, даже самого маленького, выполнить операцию нереально, ведь до органа нужно добраться. Вопрос в том, как и где выполнить данное вмешательство? Традиционная операция на щитовидной железе всегда ассоциировалась с разрезом на шее, оставались следы и это был видно.
Сегодня мы эти разрезы выполняем через подмышечную впадину, делается небольшой прокол. Поэтому когда женщина, а чаще, к сожалению, это патология бывает у них, просыпается после операции, она внешне никак не меняется. Вопрос эстетики остается немаловажным.
— А почему когда-то у вас, Игорь Аркадьевич, вообще возникло желание стать хирургом? Я знаю, что ваш отец известный врач. Пошли по его стопам?
— Я всегда считал, что мой отец (заслуженный врач России, торакальный хирург Аркадий Израилевич Бродер, — прим. ред.) как минимум «корифей». Всегда с большим уважением смотрел на то, что он делает, поэтому, наверное, выбор был очевиден.
— Вернёмся к работе ваших коллег. В прошлом году им удалось провести трансплантацию почки. Это стало масштабным событием в медицинской среде региона. Работа продолжается?
— Да, в прошлом году мы выполнили 11 таких операций, к маю 2018 — уже 9. Но хочу отметить, что всему этому предшествовала большая подготовительная работа.
Мы начали её ещё в 2016 году. Было подготовлено огромное количество документов, мы выявляли потенциальных реципиентов, то есть тех, кому нужна почка. Был сформирован, своего рода, «лист ожидания».
Основная проблема сегодня — отсутствие доноров.
В этом вопросе мы тесно сотрудничаем с Областной клинической больницей № 2, это наш донорский стационар.
— Ваши кардиохирурги тоже не отстают…
— Да, их работу стоит отметить. На базе нашей больницы есть отделение детской кардиохирургии, его возглавляет Кирилл Викторович Горбатиков. Здесь выполняют операции детям в первые дни жизни, в частности при врождённых пороках сердца.
Взрослым наши врачи, если говорить об операциях на открытом сердце, ежедневно выполняют по три таких вмешательства. Здесь же применяется и однопортовая хирургия. Хирурги делают замену клапанов сердца. Пока таких операций немного, порядка 10−15 в год.
— Игорь Аркадьевич, вы много путешествуете по стране. На уровне других регионов тюменскую медицину можно как-то выделить?
— Если сравнивать общероссийскую практику, мы на ведущих позициях в России, это однозначно. И здесь нет ни капли хвастовства. Мы видим востребованность наших врачей в различных конференциях. Их приглашают выступать в Москву, Санкт-Петербург, Казань.
А вот недавний пример, кстати в рамках торакальной хирургии. Мы транслировали операцию в Страсбург. Только представьте, там французские врачи сидели и учились у наших как оперировать своих пациентов. И всё это в прямом эфире.
Я бы, вообще, сказал так: современная медицина, это как iPhone. Каждый год или полгода выходят новые модели, за ними не успеваешь следить. Так и у нас: каждый день появляется что-то новое.
Медицина сегодня — квинтэссенция всех технологий, которые есть в мире. Это не только, к примеру, хирургия, это и лучевые технологии, и гормональные препараты. Сейчас речь идет даже о персонализации таблеток или вакцин, которые создаются под конкретного пациента.
