Напор был таким сильным, что из-под земли вылетели оставшиеся в скважине 200 метров труб.
_Осенью 1953 года газовый фонтан в Березово выбросил на поверхность 200 метров трубы. Газ пошел уже после того, как первую буровую признали бесперспективной. Корреспондент «Вслух о главном» встретился с участницей этого легендарного события._
«Рыбы наелась досыта»
Коренной тюменке Нате Владимировне Жвакиной, одной из команды первооткрывателей тюменского газа, в этом году исполняется 90 лет. Несмотря на свой почтенный возраст, она отлично себя чувствует и печет дома замечательные пирожки с капустой. За чашкой чая корреспондент «Вслух о главном» попросил ветерана геологии рассказать о себе и о том событии, с которого для всей страны началась новая эпоха. Больше всего интересовало, какие эмоции испытали геологоразведчики. Почему-то была уверенность, что все радовались, как на кадрах кинохроники. Оказалось, радоваться тогда было нечему: сначала боялись, что погибнут, потом — что их посадят.
Нате Владимировне было почти 11 лет, когда началась война. Начала работать с 14 лет и продолжила учебу в вечерней школе. Сначала с подружкой откалывали лед на железнодорожных путях, потом зерно «лопатили» на Пароходской, где раньше была пристань. Платили каждый день, но очень мало — деньги проедали либо отдавали маме. Признается, что тогда было не до учебы. Домой приходили усталые и голодные.
Потом Ната устроилась в цех холодного копчения. Трудовую книжку тогда на детей и подростков не оформляли, поэтому и звания ветерана трудового фронта у собеседницы нет, льгот, соответственно, тоже.
«Рыбы до сыта наелась, — признается Ната Владимировна. — Брала с собой кусочек хлеба. Съешь его с рыбой, а что осталось, кости, в печь бросаешь. Все так делали, чтобы выжить. И денег платили побольше — покупала даже обрезь осетрины, домой приносила. Потом от соленой воды на руках язвы появились. Отец как увидел, сразу сказал: „Больше на работу не пойдешь“. Мы жили в районе улицы Станкостроителей. Мой отец, Крюков Владимир Константинович, всю войну работал на фабрике валяной обуви, постоянно рвался на фронт, но его не отпускали, потому что он был единственным мужчиной на фабрике, на нем — вся тяжелая работа. Мастеровитый был — за что ни возьмется, все у него получается. „Если тебя заберут, фабрика встанет“, — каждый раз убеждал папу директор. У отца действительно руки золотыми были. Он едва ли не первым начал выращивать огромные помидоры весом по 800 граммов без теплицы, на одном стебле привил 19 сортов яблони».
Кстати, необычное имя героини — Ната — многих сбивает с толку. Думают, что сокращенное от имени Наталья. На самом деле, нет. Именно Ната. Такое имя предложила крестная Клавдия Кудряшова в честь грузинской актрисы Нато Вачнадзе.
«На всю жизнь запомнила первую «забурку»
Ната Владимировна начала работать официально, когда поступила на Тюменский центральный телеграф. Пять клавиш, на которых нужно набирать текст. Работа оказалась очень скучной.
«Не мое, не лежит душа. Работала на телеграфе, пока не попалась на глаза вывеска геологогразведочной экспедиции на улице Минской. В апреле 1951 года меня взяли разносить почту, была на побегушках, — смеется Ната Владимировна. — Как-то подошел ко мне главный геолог Михаил Владимирович Шалавин и говорит: «Мы в Березово набираем людей. Поедешь?» — А я, недоуменно: «Кем же я там работать буду?» — «Коллектором. Поработаешь, а потом поедешь учиться в техникум».
Геологи искали нефть. Первую буровую поставили недалеко от поселка. Работа оказалась очень интересной.
«На всю жизнь запомнила первую „забурку“. В мою смену пробурили сразу 400 метров. Думала: умру там! — восклицает собеседница. — Надо же все время замеры глинистого раствора проводить, входящего и исходящего: удельный вес, вязкость и так далее. Раз пошли пузыри в растворе, значит появился газ. Мы все это фиксируем. Мы три года бурили эту скважину, и три года я пузырьки наблюдала в растворе. Бурили долго, потому что через каждые 7 метров шел отбор керна. С нами работал геолог Степан Петрович Дегтярев, ему большое спасибо за науку. Он мне столько знаний передал, что никакого техникума не надо. Записывала за ним все, что он говорил, изучая керны: это алевролит, это песчаник, это известняк».
Все в поселке боялись, что газ взорвется
За три года геологи пробурили скважину глубиной более трех километров. Так ничего и не нашли. На большой глубине уперлись в гранит. За сутки смогли пробурить лишь 80 см породы. Техника уже начала сдавать. Решили дальше не бурить. Начали вынимать трубы из скважины.
«Это было в сентябре 1953 года. Рабочий день закончился. Уже подходила к дому, как услышала гул, — вспоминает Ната Владимировна. — Еще подумала, что это пароход пришел — пар выпускает. Потом поняла: что-то со скважиной! Гул был страшный! Газ вырывался вместе с горячей водой. Фонтан был больше вышки, а ее высота — 40 метров. Напор был таким сильным, что из-под земли вылетели оставшиеся в скважине 200 метров труб. Они легли вокруг буровой буквой „с“, потому что были скреплены между собой. Люди, к счастью, не пострадали».
— Как все отреагировали? Газ ведь нашли! Радовались, наверное, — наивно интересуюсь у ветерана геологии.
— Испугались все! Как газ пошел, сразу закрыли детский сад и стекольный завод в поселке, печи топить людям запретили.
По словам Наты Владимировны, все в поселке боялись, что газ взорвется. Людей не эвакуировали.
«А куда? Кругом тайга, — вспоминает женщина. — Вначале было страшно, потом привыкли. Приехала еще комиссия из Москвы, нас всех допрашивали. Авария же произошла. Искали виновных, а у меня вся документация велась от начала и до конца. Фонтан в течение девяти месяцев не могли остановить. И зимой тоже. Лед только намерзал. Потом под глыбой этого льда инженер из Москвы погиб. Под ней стоял, придавило. Первая попытка заглушить скважину цементным раствором закончилась неудачей. Потом сделали отводы, чтобы уменьшить давление газа и зажгли факела (красиво горели!), и только потом удалось заглушить фонтан».
В Березово Ната Владимировна проработала еще несколько лет. С удовольствием и в то же время с оттенком горечи в голосе вспоминает о жизни в поселке, где до них жили одни ссыльные еще со времен Петра Первого. Именно в Березово сослали князя Меншикова. Там он и умер. Его могила была на обрывистом берегу реки и не сохранилась. Во времена Сталина в Березово ссылали в основном «врагов народа».
«Как люди оказались в ссылке, мы особо никого не спрашивали, не за чем, — говорит Ната Владимировна. — Была в Березово одна „хорошая“ традиция: все мужики, когда напивались, били своих жен, и это не считалось тогда каким-то преступлением. И водки у мужиков было в избытке. Продавали ее в трехлитровых бутылках. Там же, в Березове, я вышла замуж за буровика. К сожалению, мне пришлось с ним быстро расстаться, потому что он тоже начал распускать руки. Больше всего боялась за сына. Ему было всего полгодика. Не раздумывая, села в самолет и улетела в Тюмень».
Кстати, тогда не было аэродромов — самолеты садились прямо на воду. В 1950-е годы тюменский аэродром был на Андреевском озере, у поселка Боровский.
В Тюмени Ната Владимировна продолжила работу в Главтюменьгеологии на разных должностях, снова вышла замуж. На пенсию ушла из газоконденсатной лаборатории.
«Конечно же, я горжусь своей работой, что была в числе тех, кто открыл первое газовое месторождение в Сибири, — говорит Ната Владимировна. — В День геолога в первое воскресенье апреля я надеваю „ордена“, вспоминаю своих коллег, забавные случаи. В Березове я больше не была. Мечтаю еще раз там побывать: полюбоваться белыми ночами и северным сиянием».
_Фото автора и из архива героини_
