Она — потомственный музыкант. Более того, потомственный хоровик — и отец, и мать работали с хоровыми коллективами. Окончила Уральскую государственную консерваторию им. М. П. Мусоргского по классу хорового дирижирования, стажировалась в РАМ им. Гнесиных. Организатор и бессменный руководитель филармонического камерного хора «Ренессанс». Сегодня это единственный профессиональный хоровой коллектив Тюменской области. Анжелика Таланцева — гость «Вслух.ру» и героиня «народного» интервью.— На ваш выбор — стать хоровиком — повлияли родители? — И родители повлияли. И сама судьба. Я поступала на теоретическое отделение училища искусств, но меня не приняли, хотя я была прекрасно подготовлена. Дело было в том, что у меня за душой было пять классов музыкальной школы по классу скрипки. Двух классов не хватило. Из-за этого меня даже не прослушали. Я очень расстроилась и пошла за утешением к маме, которая тогда работала в том же училище на кафедре хорового дирижирования.— То, что вы ее дочка, никак не повлияло на отказ вам?— Абсолютно никак. Отказали и все. Мама мне предложила поступать на отделение хорового дирижирования. Я блестяще сдала все экзамены и все время, что училась, была лучшей студенткой. Недавно, кстати говоря, в Тюмень из Америки приезжал бывший директор училища и мой педагог Евсей Натанович Шапиро. Припомнил, как на переводном летнем экзамене я, второкурсница, дирижировала «Половецкие пляски» и весь зал, все преподаватели стоя мне аплодировали.— А все же, почему вы не окончили положенные семь лет музыкальной школы? — Так некогда мне было — много было других увлечений на тот момент. Например, я очень любила танцевать и даже вполне серьезно думала поступать на хореографическое отделение в Челябинске. Еще рисовала, и это занимало немалое количество времени. В общем, «а еще кружок по фото…». — Но скрипачкой-то почему не стали?— Что вы! (Смеется). Я была слабой скрипачкой. Не очень любила это дело.— Давайте вернемся все же к родителям.— Не будет, пожалуй, преувеличением сказать, что вся музыкальная самодеятельность 60−70 годов — на заводах и фабриках города — базировалась на именах Льва Кирогосьяна и Жанны Кулаковой, моих дорогих родителей, светлая им память… Мама работала в училище искусств и руководила хорами, много работала с детскими коллективами. Отец руководил ансамблем «Прометей» на «Медоборудовании». У них был очень хороший коллектив, яркие исполнители: Тузов, Кроваткин, Рылин. Отец был жесткий, очень взрывной — армянский темперамент! Мама же излучала свет и тепло. В паре они составляли хороший тандем.— А вы в кого?— В обоих. В папу — взрывная, бываю крепка на язык и на руку.— Лупите хористов иногда?— (хохочет) Нет, конечно, но кулачок показать могу, каюсь. Правда, отхожу быстро. Я, как и мама, очень люблю людей. И свой коллектив люблю.— Слышал, что вы — достаточно авторитарный руководитель? И что у вас маленькая, но железная рука. Как сами себя ощущаете? Петр, Тобольск— Так и есть. В нашем коллективе все построено на авторитарном руководстве. Это необходимо для дела. Но в остальном у нас все очень душевно — мы прекрасно отдыхаем вместе, отмечаем день именинника, проводим бал-маскарад. У нас все, как в маленьком государстве, поделено на маленькие участки, маленькие зоны ответственности. Например, библиотекарь отвечает за ноты — раскладывает их, собирает. Другой человек отвечает за внутреннюю, домашнюю самодеятельность, третий — за конкурсы, четвертый — за угощение. Все, как в семье, где у каждого свои обязанности. Надо заметить, что я не только «строю» коллектив, но и чувствую каждого, чувствую настроение в студии. Когда идет напряжение — стараюсь снять его, пошутить, анекдот могу рассказать. Зажим в творчестве противопоказан. У нас — со-твор-чество. Обмен эмоциями на тонком уровне — на уровне высокого искусства. Я ощущаю, как кто-то включился в работу, а кто-то еще находится дома на кухне. Мне надо, чтобы мы были вместе, как одно большое сердце. Это как китайцы говорят: «Куда ты пришел, оставь тапочки за порогом, а с ними — и себя».— Как и кого вы выбираете в хор? Существует ли проблема с кадрами? Каких голосов не хватает, на ваш взгляд? Мария, Тюмень— Раньше, три-четыре года назад, такая проблема была. Сейчас мы сотрудничаем и с колледжем, и с академией искусств, которые, собственно, и должны воспитывать музыкантов. У нас теперь есть скамейка запасных — человек пять находятся в ожидании. Они ходят на репетиции, знают нашу программу. Когда освободится место (чаще всего причина простая и понятная — декрет!), то мы возьмем уже готового члена коллектива, который сразу включится в работу. Были времена, когда мы брали достаточно средние голоса. Я старалась перевести количество в качество, но это было довольно сложно. Как ни странно, кризис сыграл нам на руку — у нас появился хороший выбор. Недавно, к примеру, приходила прослушиваться выпускница Гнесинки, приезжала девушка-сопрано из Екатеринбурга. Пока ждут.— Добрый день, почему Тюмень не славится своими хорами? Два раза слышала объединенное исполнение. Незабываемое зрелище! Вполне возможно такое на площади или стадионе праздничным летним вечером. Ирина, Тюмень— Весной Михаил Михайлович Бирман предложил нам сделать хоровой абонемент для хоровиков — чтобы в каждом концерте участвовали не только взрослые, но и детские, и студенческие коллективы. Так вот, практически весь абонемент был раскуплен. Это очень важно — вот так, на одной сцене объединить разных исполнителей, показать востребованность данного вида искусства. Всем хорам — минут 15 на выступление, потом наша программа, и закончить масштабно — всем вместе. Это роскошное действо, очень мощное и интересное. Что касается выступлений на открытом воздухе, то у меня есть мечта сделать концерт на улице возле храма на Троицу. Будем надеяться. Знаете, я не могу, просто не имею права, не упомянуть нашего большого друга, мецената, который помогает нам во всех наших проектах. Я говорю о директоре Тюменского филиала «Уралсвязьинформ» Игоре Ивановиче Волкове. Пользуясь случаем, как говорится, я благодарю его за всестороннюю помощь, которую он оказывает нашему коллективу.— Анжелика, вы много гастролируете по России? Выезжаете ли за границу? Ирина, Тюмень— Мы, действительно, «выездные». Когда нам было пять лет, побывали в Уфе — это были наши самые первые гастроли. Нам тогда комитет по культуре (спасибо Евгению Семеновичу Негинскому!) подарил денежку на пятилетие — вот мы ее и потратили на поездку. Основатель капеллы «Башкортостан» Тагир Сайфуллин сказал тогда, что его потрясла душа нашего коллектива. Еще мы побывали в Екатеринбурге, Кургане, Перми. В Санкт-Петербурге на Всероссийском фестивале «Невские ассамблеи» давали концерты во дворце Меншикова, Соборе Петра и Павла, Капелле Шереметьева и огромный концерт — в Исаакиевском соборе. В 2007 году хор «Ренессанс» стал лауреатом «Рождественской Праги», а его руководителя удостоили звания «Лучший дирижер» (всего было 75 коллективов). Комиссия музыкального форума кричала нам «браво!», хотя в основном коллективы были шикарные. Сейчас мы готовимся к поездке в Италию, где представим публике два сольных концерта в рамках фестиваля искусств «Русская Ривьера в Италии».— Есть ли у коллектива визитная карточка — может быть, это сразу несколько произведений? Татьяна, Тюмень— Это «Калинка». Особенно ярко она воспринимается на гастролях. «Ренессанс» работает в жанре хорового театра — мы поем и серьезную музыку, и современную классику, и музыку народов мира. Быть может, поэтому из огромного количества претендентов итальянцы выбрали наш коллектив — у нас разная музыка, кроме того, им, как людям импульсивным, горячим, очень нравится наше такое «ээх!», какое, например, есть в той же «Калинке».— Хор Турецкого выбрал для консервативного вида искусства весьма оригинальную подачу — арт-шоу. В чем ваш «изюм»? Может добавлять больше «экшна»? Игорь, ТюмГУ — Можно красиво петь, но не вызвать у слушателя восторга. Заслуга нашего коллектива как раз в том, что, как сказал Тагир Сайфуллин, у нашего хора есть душа. А это дорогого стоит. Быть может потому зрители Санкт-Петербурга пришли к поезду нас проводить… Быть может потому нам хорошо удается духовная музыка…— Духовная музыка — достаточно сложный жанр. Вообще такие произведения сродни молитве, как мне кажется. Что чувствует исполнитель в такой момент и должен ли он быть верующим человеком?— Думаю, что при исполнении таких произведений включаются другие уровни — мы сливаемся с высшими силами, ощущаем свое единство с Создателем. Каждый из нас должен отдаться музыке полностью, отключиться от всего земного, бытового, почувствовать, что излучаешь свет. Насколько мне известно, у нас в основном работают действительно люди верующие. И я к ним отношусь. Более того, считаю, то, что у меня есть такой коллектив, — это провидение Божие. И когда я поступаю как-то неправильно, то мне сразу дают понять.— Интересно наблюдать за эмоциями, которые чувствуются в каждом вашем движении. А вот хористы во многом статичны. Мне кажется, что многим из них не хватает внутреннего драйва. А вы что думаете по этому поводу? Как расшевелить коллектив? — С этим мнением я была бы полностью согласна года два назад. Именно потому, что ваше предположение и ощущение верны, у нас до сих пор происходят изменения, происходит и ротация. Сейчас мы смотрим на все, не только на голос, как раньше, нам теперь важно, есть ли артистизм, горят ли глаза, как человек умеет двигаться на сцене. Переломным моментом стал 2007 год, когда мы пригласили в качестве режиссера известный баритон — Владимира Огнева. Он заставил каждого заглянуть внутрь себя, заставил работать на сцене. Сейчас все по-другому. У нас на 20 процентов обновлен состав. И хочется поставить коллектив на очень хорошие профессиональные рельсы.— Если бы у хора было больше денег, то кого из солистов вы бы пригласили?— Октависта. Это очень редкий голос. Владимир Миллер из Санкт-Петербурга, прекрасный октавист, бас предлагал сотрудничество. Будем надеяться…— Вы никогда не хотели уехать в какой-то столичный город, где возможности для творчества более широкие? Вас устраивает провинциальный уровень? Инна, Тюм. обл.— Мне хорошо в Тюмени, комфортно. Я здесь выросла. У меня большой круг общения. И потом, Тюмень стала очень интересным культурным центром. Вы посмотрите, какие у нас потрясающие концертные афиши, сколько приезжает на гастроли великих музыкантов.— У вас есть возможность повышать уровень хористов, например, приглашать на мастер-классы именитых исполнителей и музыкантов?— Большой плюс как раз в том, что артисты нашего коллектива могут побывать на значимых концертах, вживую послушать именитых коллег, пообщаться с ними профессионально. Все это дает такой опыт, какой не обеспечит ни один мастер-класс. — С какого возраста рекомендуете слушать музыку, которую вы исполняете? — Мы работаем даже в детских садиках, не говоря о школах. Для маленьких слушателей у нас есть опера-сказка «Бременские музыканты». Дирижер Пермского симфонического оркестра «Театр-Театр» Петр Юрков в прошлом году как режиссер поставил нам компановку программы «Русская оперная классика» в жанре хорового театра — интересный синтез музыки, слова, сценического движения.— Сейчас вы готовитесь к премьере оперы «Христос», кроме того, у вас «на носу» и своя программа, а еще грядет юбилейный вечер Александра Цинько — нагрузка огромная. Как справляетесь? Что помогает?— Опера «Христос» для хоровой капеллы — самый серьезный проект десятилетия. Работа большая, но, думаю, и результат будет соответствующий. Что помогает? Занимаюсь у-шу. Уже около года. Помогает выровнять свое внутреннее состояние. И на физическом уровне хорошо сказывается.— Ваш муж — заслуженный артист России Александр Цинько — по совместительству и ваш подчиненный. Это не мешает в семейной жизни? Какой он — союз двух творческих музыкальных людей? Или вы поступаете как мудрые китайцы — вместе с тапочками и проблемы оставляете?— Если бы, не получается (смеется). Однако должна сказать, что такой творческо-семейный союз это в принципе хорошо. Главное — взаимопонимание. А у нас оно есть. Мы уважаем друг друга и принимаем такими, какие есть. Ведь дом — наш тыл, когда он крепкий, то каждый с чистой совестью может посвятить себя искусству.— Забавно, ваши слова про крепкий тыл напомнили мне, что ваш первый муж был военным. Кстати, и первый хор был тоже военным. Верно?— Когда я заканчивала учебу в консерватории, то уже была замужем за офицером-пограничником. Консерваторская профессура была в шоке: «Ты что, с ума сошла? Кому музыку будешь преподавать? Тушканчикам? Тебе учиться дальше надо». Тем не менее мой руководитель, доцент Уральской консерватории Евгений Львович Гиммельфарб прилетал ко мне в Кара-Калу (Туркмения) на мою дипломную работу. Все шутил, мол, у тебя что — хор душманов? А я ему: «Не-е, хор пограничников». Я очень ждала его приезда, готовилась, стол шикарный накрыла. И мы с мужем пошли укладывать спать ребятишек — он одного, я второго (чтоб быстрее было!). Но оба были такими уставшими, что сами уснули. И Евгений Львович до шести утра сидел-сидел один за столом, да песню написал. — Ваш старший сын когда-то очень мило выступал в таком народном стиле — пел популярные песни в русском костюмчике и даже, кажется, ездил на гастроли в Америку. Как сложилась его творческая судьба?— Творческая судьба совершенно неожиданно сложилась у младшего сына — Володи. Он перспективный исполнитель, солирует в «Калинке», исполняет партию свата в «Русалке-сударушке». А Николай состоялся в совершенно другой сфере, инженерной. Наверное, песенная стезя оказалась не его.— А правда, что вас на артистическое поприще в какой-то степени благословила великолепная Алиса Фрейндлих?— (улыбается) Верно, была такая история. Когда в Покровском снимали сцены фильма «Агония», мой папа работал в соседней деревне — Речкино. Там же квартировала вся съемочная бригада «Мосфильма». В результате, пользуясь дружбой, папа сосватал меня в кино. Я сделала головокружительную карьеру — сидела на заборе и изображала замурзанную деревенскую девочку, какой, собственно, и была в свои 12−13 лет. Я действительно тогда подружилась с Алисой Бруновной. Мы с ней все ходили за ручку и вели такие разговоры: «Кем ты, деточка, хочешь стать? — Артисткой. — Ну, значит, будешь».— И ведь стали. У вас даже было сотрудничество со знаменитыми музыкантами, например, с Владимиром Спиваковым. Как все состоялось? Насколько сложно вам было понять друг друга?— Со Спиваковым мы работали, когда были еще совсем молодым коллективом. Мы исполнили с маэстро ранее запрещенное произведение «Антиформалистический раек» Шостаковича. Известно, что позднее Владимир Спиваков, давая оценку нашему сотрудничеству, сказал: «Профессионально, интеллигентно, музыкально». Еще мне очень понравился наш союз с Аль Бано. Он меня совершенно потряс — настолько солнечный человек, очень эмоциональный — буквально сносит своими эмоциями. Мы с ним исполняли произведения из опер Верди. Он мне потом сказал — «piccola, ma grande» — маленькая, но большая. И я благодарна судьбе за встречи с этими выдающимися личностями.
