Тюмень не зря называли столицей деревень. Когда-то в будущем областном центре превалировал частный сектор, на улицах отсутствовало освещение, а некоторые городские окраины считались очень опасными для добропорядочных горожан. В нашем материале мы попробуем приоткрыть завесу тайн Тюмени криминальной и расскажем о том, кто жил и промышлял в тюменских трущобах на рубеже 19-20 веков, и что теперь здесь находится.
Триста лет назад Тюмень делили на три крупных района. В начале 17 века появилась Ямская слобода, которая позднее стала называться Затюменкой.
В 19 и начале 20 века здесь проживали купцы, гласные городской думы, присяжные заседатели, врачи и ремесленники. Самыми известными из них были: купец первой гильдии Молодых, пароходовладелец Головин, издатель и журналист Афромеев, владелец паровой мельницы Шадрин.
Второй район расположился на левом берегу Туры, поэтому получил название Заречье или Зарека. В Заречной части находились крупные кожевенные заводы и проживали купцы Решетниковы, Колмогоровы, Шуваловы, Плишкины, Котовщиковы. За рекой была построена Вознесенско-Георгиевская церковь.
Третий район - нагорная часть Тюмени, где выделяли Большое, Малое, Царево городища и собственно городской центр.
Окраины на востоке занимали три района: Потаскуй, Тычковка и Сараи. Они и являлись самыми криминальными в городе. Дальше рассказ о них.
Слово «сарай» татарского происхождения. В словаре русского языка Ожегова дается краткое объяснение – крытое нежилое строение. Сараи возникли на месте городского выгона в середине 19 века. В 1843 году в городскую думу обратилась группа мещан с прошением о строительстве на этом месте кирпичного производства. На территории построенного кирпичного завода находилось много сараев для сушки кирпича. Отсюда и название района. На самом деле мест с подобным названием существовало в городе несколько. Так, в районе Станкостроительного завода, по левую сторону Сибирского тракта, располагались Угрюмовские сараи (малые), названные по имени их владельца Угрюмова.
По правую сторону от Сибирского тракта (сейчас это район улиц Малыгина, Красных Зорь, Карской, Горького) находились Копыловские сараи (большие). Они получили название благодаря владельцу кирпичного завода, купца второй гильдии Василия Андреевича Копылова. Любопытно, что именно он в начале 20 века занимал должность «заступающего» - заместителя городского головы Андрея Ивановича Текутьева.
Стоит добавить, что на месте нынешнего кардиоцентра (улицы Мельникайте - Малыгина) работал кирпичный завод купца Василия Петровича Буркова.
Обитателями кирпичных сараев становились работники заводов, а позже в них стали селиться нищии, бродяги, беглые преступники. Краевед Сергей Кубочкин в своей книге «Тычковка. Сараи. Потаскуй...» приводит красочное описание Сараев, опубликованное в «Сибирской торговой газете»:
«О наших окраинах, известных под названием «кирпичных сараев», писалось в разное время очень много. За последнее время в них начинает водворяться некоторый порядок: появились дощечки на избушках с обозначением фамилий владельцев их; кажется выбраны особые блюстители за порядком – нечто вроде сельских старост. Наряду с таким прогрессом, открыто несколько кабаков – учреждений совершенно излишних для местности, в которой и без того царит вечный разгул и разврат в самом широком смысле этого слова. Буйства, драки, грабежи – обычные явления в кирпичных сараях».
Журналист того времени сетует, что в этом сложном районе, нет самого главного – школы. Некому позаботиться об ее организации. Дети с юного возраста оказываются вовлеченными в бродяжничество и преступный мир.
«В кирпичных сараях живет всего до 2000 человек и детей школьного возраста масса; оборванцы томятся от скуки, не знают, что с собою делать и, в конце концов, тоже кидаются в омут разврата. Несчастные эти дети, брошенные на произвол судьбы, имея на глазах только дурные примеры, поневоле должны превратиться в негодяев, с которыми общество должно будет считаться и дорого платить за свое равнодушие к ним», -
сообщает «Сибирская торговая газета».
Исследователь Сергей Кубочкин отмечает, что одним из самых часто встречающихся преступлений среди обитателей Сараев, было конокрадство. Крали дерзко, среди бела дня, иногда прямо на ходу. Этот факт подтверждают газеты конца 19 и начала 20 века. Также Сараи «славились» кражами, разбоями и мошенничеством. «Сибирская торговая газета» сообщала 17 января 1903 года:
«Нужно удивляться нахальству тюменских воров: 14 января около 6 вечера помощник тюменского лесничего возвращался из служебной поездки. При поездке городом лошадь его вдруг замедлила бег, чтобы понукнуть ее, он встал и ударил кнутом, испугавшись кнута лошадь взбесилась и быстро побежала. Пока ее помощник лесничего останавливал, стоя на ногах, из кошевки был выдернут кузов, заранее прицепившимся к задку экипажа любителем чужой собственности. В кузове находились: пуховая подушка, два байковых одеяла, лесные планы и попона».
Часто жители Сараев покушались на крупный рогатый скот, принадлежавший тюменцам. Сергей Кубочкин приводит несколько газетных публикаций о преступлениях подобного плана. Так, газета «Тобольский край» 18 февраля 1907 года рассказала о таком происшествии.
«Пристав Верилов с околоточными: Лебедевым, Резановым и Смолиным, производя розыски похищенной у купца Лейбы Брандт коровы, прибыв в Угюмовские сараи в доме Жолнеруса, где проживает ранее замечавшийся в краже коров крестьянин Василий Ведов, нашли лишь части мяса и окровавленные орудия, которыми была убита корова. По предъявленным ушам и рогу коровы Лейба Брандт и его служащий признали похищенную корову, причем мясо и выдано Брандту».
Находящаяся по соседству с кирпичными сараями Базарная площадь привлекала мошенников, жертвами которых становились в основном крестьяне, прибывшие на базар.
Краевед приводит доказательства того, что уже тогда на ярмарках появились «наперсточники». «Сибирская торговая газета» предупреждала о новом виде мошенничества.
«Своеобразный клуб организовался на местном толкучем рынке, где объегориваются «слабые духом» в какой-то вновь изобретенной игре, в которой фигурирует наперсток, так-то вертят наперсток, что-то делают с ним и объегоривание идет своим чередом, переселяя из карманов случайных посетителей-крестьян в карманы местных плутливых аборигенов «немножко деньги».
Полиция периодически устраивала облавы на жителей Сараев. Так, во время совместного рейда с воинской командой по притонам было обнаружено 186 человек без паспортов и определенных занятий. Та же газета написала об облаве.
«Забранные представители «шпаны» представляли собой очень невеселую группу: босы, грязны, некоторые положительно наги; многие говорили, что они уже несколько дней ничего не ели и рады, что их накормят в полиции и они несколько недель будут иметь теплый угол, они сами уже хотели явиться и заявить о своей беспаспортности; другие не желали даться полиции в руки и прятались кто где попало, так одного нашли спрятавшимся в печь, другого под кровать и т.д.»
Всех пойманных отправили в каталажные камеры при полиции. Выяснилось, что арестованные – это, в основном, ссыльные, приписанные в Туринск, Ялуторовск и другие округа. Но в Тюмени их интересовала легкая нажива.
Еще одна категория обитателей окраин – нищие. Это опустившиеся люди, выбравшие нищенство как образ жизни.
В 1897 году «Сибирская торговая газета» писала о нравах тюменских нищих:
«Каждый воскресный день у кладбищенской церкви служится ранняя обедня, собирается до 30 и более человек нищих, тут можно встретить и уродца Егорушку. Слепеньких и уродных. Лишь только вы появитесь, как эта орава нагло налетает, прося подаяния; если Вы на артель подадите монету, с тем, чтобы разделили, то этот раздел оканчивается ссорой, дракой и непечатной бранью, и все это делается при входе в церковь!»
После этого нищие отправлялись в трактир и там оставляли вырученные деньги, сетовала газета того времени.
Исследователь истории края Анатолий Кононенко в своей книге «Тюмень на рубеже веков: город и его жители в 1900-1917 годах» отмечает, что в отличие от улиц Царской, Спасской и Садовой на окраинах регулярно действовали преступники. Еженедельно в газетной хронике сообщалось об убийствах, драках, насилии.
«Наша шпана привыкла к ножу, с малолетства у каждого порядочного тюменца нож за голяшкой сапога, возьмите любую «сарайскую» девицу и за чулком или в другом каком-либо укромном месте найдете тот же финский нож или гирьку». (СТГ, 1913 год)
Автор сообщает весьма интересный факт, касающийся Сараев. Он убежден, на их территории было проложено множество подземных ходов, которые позволяли преступникам безнаказанно уходить от облав и арестов. Об этом также писали газеты, освещая уголовные процессы того периода.
Сараи были для тогдашнего руководства города большой головной болью, но все попытки навести порядок почему-то оказывались безуспешными. По утверждению Сергея Кубочкина, Копыловские и Угрюмовские кирпичные сараи в период с 1897 по 1904 годы разрослись вдвое и по площади, и по количеству населения.
С отменой ссылки в 1900 году в Тюмень прислали 500 лиц, отбывших наказание в местах заключения. Через четыре года их насчитывалось 350 человек, и селились они в Сараях.
9 января 1904 года городская дума приняла решение переселить обитателей проблемного района в новый квартал. В случае добровольного переезда власти обещали «льготу от платежа аренды до трех лет». Место было отведено на улице Новой. Через пять лет Новая улица и другие за ней, расположенные у железной дороги, были полностью застроены. Квартал заселили, но Сараи продолжали стоять.
Власти предпринимали попытки улучшить криминогенную обстановку в Тюмени, усилив позиции и оснащение местной полиции. В 1909 году, как пишет краевед Анатолий Каноненко, городская дума приняла решение перевооружить полицию револьверами «наган» вместо не вполне пригодных «лефоше» и «смит энд весон», а револьверы «бульдог» отремонтировать. Так, были выделены средства на закупку на Тульском оружейном заводе 45 револьверов (по цене 17 рублей 50 копеек за единицу) и 52 шашек.
Тем не менее, криминальные Сараи дожили до пятидесятых годов 20 века. Тюменские ветераны МВД уверяют, что криминальное население этих мест не давало покоя городу и правоохранителям до 1970-х годов.
Еще одна опасная окраина – Тычковка. Сейчас это район речного порта. В переписи улиц 1853 года в первом городском квартале значилась улица Тычковская.
Сергей Кубочкин выдвигает три версии происхождения названия данной улицы. Первая – от слова «тычки», которые можно было получить от местных хулиганов. Вторая - от фамилии Тычковы. Третья – от игры «Тычки» (игра в свайку). Это русская народная игра, заключающаяся в попадании свайкой - заострённым железным стержнем с массивной головкой - в кольцо или несколько колец, лежащих на земле.
Но суть не в названии, а в содержании, которым был славен этот район. Репутация Тычковки была отнюдь не благополучной. Газеты пестрили происшествиями, случившимися в данном районе.
Газета «Тобол» в мае 1907 года сообщала о нападении на городового:
«В ночь на 20 мая трое неизвестных напали на стоявшего на посту у Маслова взвоза городового Смолина, которому нанесли значительные побои; в одном из нападавших заподозрен крестьянин Петр Казанцев…»
А издание «Ермак» поведало историю извозчика, на которого напали в Тычковке, он чудом спасся от хулиганов, пойдя на хитрость. С тех пор он отказывал желающим добраться в этот страшный район.
«Ножевые расправы в Тюмени – явление настолько частое и обычное, что редко у кого из обывателей вызывает крик ужаса. Редкий день, а в праздник, как обязательство, можно слышать, что в Тычковке, на Потаскуе или на одном из Городищ «выпустили кишки», «пырнули ножом», «проломили голову», «сломали ребро» и т.п.».
Жители Тычковки, кроме всего прочего, разрушали и растаскивали ограды Загородного сада и Всехсвятского кладбища. У мирового судьи первого городского участка, к которому принадлежали Потаскуй, Тычковка, пристани, Сараи и кузницы, в производстве находилось до 700 дел, как уголовных, так и гражданских.
На Тычковке, напротив станции Тура, находилась известная гостиница, принадлежавшая судовладелице Давыдовой. На одном этаже у нее была контора, а на другом – комнаты, которые предназначались для сдачи в аренду.
По словам краеведа Ольги Лукошковой, улица Пристанская была довольно оживленной, рядом - пристань, склады, лавки. До наших дней сохранилось здание конторы правления известного «Товарищества Западно-Сибирского пароходства и торговли Курбатова-Игнатова», в котором сейчас располагается музей «Царская пристань».
Уже в 20 веке на Тычковке построили кинотеатр, сюда с другого берега, чтобы посмотреть фильм, приплывали на лодках. Деревянный кинотеатр «Победа» сохранился на фотографиях и в памяти многих тюменцев. Возле него был небольшой скверик, где и сделано большинство снимков.
Первое упоминание «Потоскуя» в документальных источниках относится к 1826 году в связи со сбором налогов в городскую казну. В 18 веке этот район начал застраиваться и являлся в то время самой окраиной Тюмени. За ним было лишь открытое в 70-е годы Всехсвятское кладбище. Потоскуй, скорее всего, происходит от слова «тоска».
Купец, меценат и благотворитель, общественный деятель, путешественник Николай Чукмалдин в своей статье «Тюмень» писал в 1893 году о Потоскуе:
«В былое время слово «Потоскуй» было синонимом скучного заброшенного места. Это была окраина города, застроенная лачугами, в которых ютилось самое бедное население. Бывало ребенка, сделавшего шалость, пугают: «а вот мы тебя отвезем на Потоскуй», - и ребенок горько раскаивался в шалости и упрашивал не отправлять его в такое страшное место».
К концу 19 века жизнь Потоскуя изменилась, это было вызвано близостью пароходных пристаней и конечного пути железной дороги. Здесь появилась Базарная площадь, которая находилась в квадрате современных улиц Первомайская - Герцена - Оржоникидзе – Хохрякова. Площадь делилась на несколько разных рынков: торговали конной сбруей, телегами, лошадьми. Продавали хлеб, мясо и рыбу и т.д.
«Это было в 80-е и 90-е годы 19-го века. Купцам стало выгодно строить дома ближе к своим торговым рядам. Так появились добротные мещанские и купеческие особняки на Потоскуе. Так, купец Жернаков построил в этом районе мельницу и дом. Мещанка Андреева открыла здесь свои бани. Их называли «Ишимскими» по имени улицы, на которой они находились»,
- поделилась Ольга Лукошкова.
О новом значении района писал и Николай Чукалдин. Он отметил, что если ранее била ключом промышленная жизнь в Затюменской части города, а на Потоскуе монотонно текла, то теперь все наоборот.
«Затюменка запустела, зачахла и улицы ее зарастают зеленой травой. Зато как развился и вырос Потоскуй! Новые дома, один другого лучше, растут как грибы; новые кварталы и слободки создаются в несколько лет. Центр промышленного города перемещается не по дням, а по часам».
В итоге, Потоскуй стал центром сомнительных развлечений. Всего одна буква в названии наполнила его новым смыслом. «Потаскуй» - теперь в этом слове звучало новое значение, здесь сосредоточилось большинство публичных заведений города.
Район не имел очерченных границ, как и сегодня, Потаскуй – это улицы Хохрякова, Свердлова, 25 Октября и Дзержинского. Между тем, до наших дней сохранились названия улиц старого Потаскуя - Водопроводная, Даудельная, Пристанская, Елецкая.
Сергей Кубочкин отмечает, что среди известных жителей района были респектабельные горожане: пароходовладелец, купец Жернаков, журналист Рогозинский, колбасник Миншутин, купец Плотников, фотограф Родионов.
Но даже в начале 20 века район не был безопасным. Здесь было наибольшее количество публичных домов и квартир, которые снимали женщины легкого поведения.
«На Потаскуе было много доходных домов. Активно сдавали в аренду квартиры. Здесь находился доходный дом купчихи Воробейчиковой, который сохранился до наших дней. Также доходный дом Давыдовских - на пересечении улиц Водопроводной и Малой Разъездной. На первом этаже располагался трактир, на втором – сдавали квартиры», - добавила Ольга Лукошкова.
Именно в районе Потаскуя располагалась усадьба Антона Колмакова – одного из самых богатых людей Тюмени, представителя династии Колмаковых. В этом районе также появился первый тюменский дворец, построенный на берегу Туры купцом Иваном Прасоловым. Каменный особняк возвышался над всеми остальными строениями. Теперь в нем резиденция тюменского губернатора.
Рядом с Всехсвятской церковью находился известный Аптекарский сад Дауделей, где выращивали полезные травы и продавали их по всей Сибири.
Кроме того, ближе к концу 19 века Потаскуй стал первым «революционным» районом.
«В доме по улице Сакко, 4, жил известный революционер, писатель и журналист Арон Сольц. Здесь проводили собрания рабочих. Сейчас этот дом снесен. Подпольная типография, где выпускали газету «Тюменский рабочий» располагалась по адресу Пароходская, 4», - уточнила Ольга Лукошкова.
Такой разноплановый район в 21 веке стал символом исторической Тюмени. Именно здесь сохранились интересные деревянные особняки, немало памятников архитектуры и зодчества.
В 1905 году тюменские власти решили упорядочить проституцию в городе. Городская управа обратилась к тюменскому исправнику с просьбой сообщить ей о числе проституток в городе, о местах нахождения домов терпимости, о медицинском обследовании женщин легкого поведения.
Исправник приготовил отчет, в котором сообщил, что официально зарегистрировано 52 проститутки. Регистрация проходит в полиции с выдачей медицинских билетов. Врачебные осмотры - в городской больнице. Исследователь Сергей Кубочкин приводит интересный факт. В 1908 году уездный начальник попросил городскую управу сообщить, «где более всего удобнее разрешить открытие квартир для проституток-одиночек, а также и домов терпимости, указав отдельный район, где-либо вдали от центра города».
Управа решила, что дома терпимости должны помещаться исключительно на окраинах Тюмени. На городском плане было обозначено несколько районов.
«Два квартала по Новой улице, позади заимки братьев Ядрышниковых; один квартал по почтовой дороге в Тобольск за кузницами и один квартал в конце 2-ой Монастырской улицы, для квартир одиночек-проституток; последние два квартала по 2-ой Заозерной улице – в Заречной части города и вся правая сторона, считая от городской площади, Новой улицы».
Документ упорядочил выдачу разрешений на организацию публичных домов. Дума стала отказывать тем, кто хотел открыть свое заведение на других улицах. При этом отказ в содержании публичных домов в центре города спровоцировал рост нелегальных притонов. В начале 20 века в Тюмени не было ни одного официально зарегистрированного дома терпимости, уточняет Сергей Кубочкин. В итоге карта разрешенных районов для такого вида деятельности была скорректирована. Власти пошли на уступки и разрешили открывать заведения по всей улице Новой (ныне Профсоюзной).
Автор книги «Сны о старой Тюмени» Лев Боярский пишет, что дома с красными фонарями располагались также на улицах Илецкой (Елецкой), Серебряковской (Советской) и Солдатской (Немцова). Улица Новая, как вспоминают старожилы, вся была в красных фонариках.
В 1912 году в газете «Ермак» были опубликованы «Записки незаметного человека». Их автор – Андрей Аржиловский. Одинокий писарь Червишевского волостного правления регулярно приезжал в Тюмень, чтобы «почувствовать себя свободным». Аржиловский весь год копил деньги на сапоги и мог, приехав в город за обновкой, спустить все накопленное на женщин легкого поведения.
«Публичные дома обычно делились на три категории. В первой категории час любовных утех стоил от 3 до 5 рублей. Такой дом предназначался для элитной публики. В домах второй категории стоимость была пониже -1-2 рубля за час. Туда приходили студенты, чиновники, младшие офицеры. Заведения третьего класса были самыми дешевыми и предназначались для рабочих: час стоил 30-50 копеек. Серебряный рубль по своей покупательной способности был равен современной тысяче», - отмечено в книге «Сны о старой Тюмени».
В 1917 году легальные публичные дома закрыли. Хотя вплоть до 1929 года проституция не считалась преступлением, и притоны продолжали существовать в тех же самых местах.
Историк Анатолий Кононенко характеризует так называемых «парижан» как «отдельную группу тюменского криминального сообщества, источником существования которой были грабежи и разбои». По его словам, «парижане» нигде не работали, старались одеться «под заграницу», проводили время в кабаках и рюмочных, участвовали в поножовщине и драках, обворовывали магазины.
Массовые драки были для Тюмени явлением нередким. Газеты упоминают случай в сентябре 1904 года, когда в пьяной драке возле ипподрома участвовало около 600 человек. Полиции пришлось предпринять титанические усилия, чтобы навести порядок.
Ольга Лукошкова описала «парижан», их внешность сильно отличалась от обычных жителей города:
«Они ходили в широких брюках, рубаха была с высоким воротником, поверх рубашки пиджак, надетый на одно плечо. На ногах калоши на босу ногу. На голове красовался картуз».
На самом деле «парижанами» называли хулиганов из криминального района Сараи, которым горожане дали столь ироничное прозвище. Среди «парижан» было немало участников кулачных боев. Их боевые палки в народе называли «тросточками». Сарайские хулиганы бились в основном с тычковскими и потаскуйскими «бойцами».
Тычковцы, были не менее опасны, так как вместе с ними билась портовая «шпанка» - портовые грузчики. В боях принимали участие ребята из Заречья – они дрались с Затюменкой или Горой (правый берег Туры).
Как рассказывается в книге «Сны о старой Тюмени», в дни главных сражений кулачными бойцами становились не столько хулиганы, сколько обычные горожане, чаще всего рабочие. На бой «за честь района выходили семьями: деды, отцы, сыновья, братья.
Тюменские старожилы вспоминают зимние бои, проходившие в декабре, до Рождества Христова. В массовых сражениях участвовало до несколько сотен человек. Бои были без призов и трофеев. Речь шла только о чести района и разрядке накопившейся энергии. Полиция пыталась бороться с жестокой традицией, разгоняла кулачников с помощью пожарных, нередко обливая бойцов ледяной водой из брандспойтов.
О подготовке к боям подробно рассказал историк Станислав Белов в очерке «Тюменские бузотеры»:
«Бойцы готовились к предстоящему сражению заблаговременно, обматывая рукава на запястьях кожаными ремнями. «Кожанки» для боя готовили летом. Для прочности их пропитывали дегтем и высушивали на солнце. Особенно старались просмолить «напалок» (большой палец руковицы), чтобы не выбить палец во время боя. Кое-кто заготавливал кастеты и отливки, но их применение жестоко каралось».
Историк утверждает, что на льду Туры сходилось по 500-600 участников. Бились они жестоко,
напористо и яростно.
«Обычно уже через полчаса одна из сторон пробивала стенку и бросалась преследовать побежденных. Картину эту созерцали многочисленные зрители, среди которых бывали именитые купцы и «отцы города». Проникаясь всеобщим азартом, они дрожали от восторга, притопывали ногами и кричали то есть мочи: «Дерись наша! Даю четвертной на водку! Ставлю ведро!» - так описывается картина кулачного боя в очерке «Тюменские бузотеры».
О кулачных боях писали тюменские газеты того времени. «Сибирская торговая газета» регулярно сообщала о проходящих на Туре боях. Одну из заметок цитирует в своей книге Лев Боярский:
«Великовозрастные, а иные и убеленные сединами бойцы-любители били друг друга «смертным боем» и только энергичное вмешательство полицейских чинов заставило разгоряченных спортсменов оставить поле битвы. Прочно прижившийся в Тюмени кулачный спорт служит характерным доказательством неразвитости и грубости нравов низших слоев населения. Несмотря на борьбу с боями, кулачники все-таки выищут место «разгуляться для праздника, потешиться» и отведут душу, ищущую сильных впечатлений в этом своеобразном развлечении. Ожесточение на боях иногда доходит до крайних пределов: не довольствуются кулачной битвой, в ход пускаются гири, свинчатки и попавшееся под руку дреколие».
В боях часто принимали участие рабочие-кожевенники, они славились своей силой и ловкостью. Кожевенные заводы располагались в Заречной части города. Дрались грузчики, сапожники, телеграфисты, приказчики. Малое городище выступало против Большого. А иногда они объединялись, чтобы «воевать» против Заречья. Затюменка сходилась с Заречьем, а Тычковка с Сараями.
«Были установлены строгие правила боев - сбоку, сзади, лежачего не бить, в варежку не класть свинчатку или болт. Обычно если будет обнаружено запрещенное орудие, обе стороны избивали виновного до полусмерти, устраивая самосуд», - вспоминает тюменец Александр Митинский.
В начале 20 века, из-за постоянных разгонов полиции, бои стали происходить реже и тише. В 1915 году кулачные мероприятия уже воспринимаются как пережиток прошлого. Старожилы вспоминали «битвы» на Туре, называя их «обоюдным длительным мордобитием».
После революции 1917 года традиция кулачных боев ушла в прошлое. Но ее отголоски дошли и до советского времени. В 1930 году партийная газета «Красное знамя» критиковала кулачный бой на Туре. По данным историков Белова и Александрова, последняя ледяная битва состоялась в 1946 году, а приняли в ней участие всего 40 человек.
Судя по исследованиям краеведов, Тюмень в конце 19 и начале 20 века нельзя было назвать благополучным и безопасным городом, особенно это касается ее наиболее криминальных районов того времени. Что стало дальше с Сараями, Тычковкой и Потаскуем расскажем во второй части нашего материала.
Продолжение следует.
Автор: Елена Кухальская
Фото: Екатерина Пономарева
Использованы материалы и фотографии: Сергей Кубочкин «Тычковка, Сараи, Потаскуй…»; Лев Боярский «Сны о старой Тюмени», «Пионеры тюменской фотографии 1866-1917 годов»; Анатолий Кононенко «Тюмень на рубеже веков: город и его жители в 1900-1917 годах»; Елена Дубовская «Легенды и тайны Тюмени», «Незабытая Тюмень». Фото из личного архива краеведа-экскурсовода Ольги Лукошковой и Музея МВД Тюменской области.
Благодарим за помощь специалистов областной научной библиотеки имени Д. И. Менделеева и лично Наталью Богданову, а также Ольгу Лукошкову.