Падение

**В Тюмени — ЧП. Трагедия, которая потрясла не только школу № 64, но и весь город.

Это случилось 4 ноября, в первый день долгожданных осенних каникул. В семнадцать часов пятнадцать минут маме восьмиклассницы Наташи С. позвонили на сотовый: «Ваша дочка выпала из окна…».**

Что же и как произошло? Восстановить картину трагических событий призвано следствие. Оно ведется прокуратурой Ленинского округа Тюмени, возбудившей по ст. 110 УК РФ уголовное дело. До окончания расследования получить достоверную, официально подтвержденную информацию практически невозможно. Подробности добывали всеми доступными журналистам средствами, записывая на диктофон.

…Тот субботний день не предвещал ничего плохого. Где-то в обед в доме Наташи раздался телефонный звонок. Подруги-одноклассницы вызывали ее на очередную встречу. Девочка сначала отнекивалась, потом согласилась. Несмотря на возражения мамы, Наташа открыла дверь, сказав на прощание, что идет на день рождения. Предполагают, что это была заранее подстроенная ловушка. Наташу пригласили якобы познакомиться с богатым мальчиком.

Как только девочка переступила порог квартиры своих товарок, на ее голову посыпались удары. Вешалкой, потом кулаками, ногами… Наташа пыталась вырваться из стальных тисков одноклассниц, бежать. Потом вернулась — смыть кровь. Хотела подышать воздухом на балконе, подружки ее сначала не пускали, а после, когда девочке все-таки удалось туда прошмыгнуть, закрыли балконную дверь на шпингалет… Развязка этой трагедии нам известна.

— Но это все версии, версии… — скажет нам директор школы Татьяна Виноградова. — Доподлинно сегодня ничего не известно. Ни кто был в тот вечер в той квартире, ни сколько их было, как они били и били ли вообще…

Это станет главным доводом Татьяны Григорьевны для первоначального отказа от встречи с корреспондентом «ТИ». Она довольно резко заметила, что уже дала корреспондентам 125 комментариев, что школа за последний месяц выдержала несколько проверок, а некоторые педагоги находятся на грани нервного срыва.

Мы настаивали на 126-й встрече. Сам инцидент того требовал. Как заметила нам начальник подразделения по делам несовершеннолетних ГУВД области Алла Толкачева, за ее 15-летнюю практику это первый в нашем регионе подобный случай. Хотя журналистам и горожанам известны и другие похожие факты. Но по многим уголовные дела просто не возбуждаются из-за того, что «фигурант» не достиг возраста уголовной ответственности. Таких отказных дел в отношении детей и подростков за 10 месяцев нынешнего года в Тюменской области насчиталось 116. Как бы там ни было, по данным официальной статистики, в Тюменской области за весь 2005-й и на ноябрь нынешнего года зарегистрировано всего одно преступление по той же, 110-й, статье Уголовного кодекса России. Отец, изводивший сына и доведший его до самоубийства, был осужден. Приговор суда вступил в законную силу.

Только открытость и честность пред самими собой в час беды делают нас сильнее. Поэтому так важно, просто необходимо предавать проблему принародной огласке, а не прятать ее «под сукно». Не убаюкивать, а обсуждать — остро, пристрастно, без поддавков — вместе с учителями, родителями, учениками не только одной школы, а всех учебных заведений области. Иначе не понять истоков случившегося, не проникнуть в его сердцевину. Есть вера, что это приведет к искреннему раскаянию, станет гарантией искоренения в будущем подобных инцидентов. Или на публичное покаяние в нашей стране способен только директор Эрмитажа Михаил Пиотровский?

*

Именно этот аргумент помог растопить холодность директора школы. В ее интонации мы уловили человеческие нотки. И нечеловеческую усталость от всего свершившегося. Оно, по всему, стало травмой и для психики учителей. У кого-то даже возникло ощущение бессмысленности собственных педагогических усилий.

Но, как это бывает, трагедия отозвалась в людях — детях и взрослых — и добрым эхом. Это вылилось в никем не объявленную, добровольную акцию. Деньги для Наташи стали приносить в школу родители учеников, выпускники…

Прошли родительские собрания, классные часы. В первый же день занятий после каникул. Они были запланированы заранее, но тему, конечно, поменяли. В соответствии с ситуацией. Разговор с ребятами шел о ценности жизни, о невозможности легкого ухода из нее. Все правильно. Но лично мы уловили один очень тонкий нюанс. Как говорится, смещение акцента. Мысль уводится в сторону суицида. Мол, не исключено, что девочка сама решила вдруг шагнуть за край.

Да не вдруг! Это началось еще в седьмом классе. Весной, по словам мамы, между Наташей и некоторыми ее одноклассниками «произошло что-то серьезное». Наташа после уроков стала задерживаться. Из дома подруги вызывали ее записками, угрожали, устраивали разборки.

Как-то летом Наташа ушла в магазин за хлебом и мороженым. Вернулась с растаявшим лакомством. На расспросы мамы Наташа отвечала односложно: «Я с девочками разговаривала. Меня не пускали. Надо снова к ним выйти». Она вообще в свои тайны предпочитала не посвящать, мама узнавала подробности от учителей, окружающих. Дочка сетовала: «Меня и так обзывают красноперой стукачкой». Успокаивала, что все решит сама. И только однажды, когда пояс бед стал затягиваться все туже, призналась: «Не знаю, что делать. Не дают прохода. Очень устала. Давай перейдем в другую школу"…

Начался новый учебный год. Как-то Наташа пришла домой с мокрыми, грязными учебниками. Оказалось, одноклассники выкинули ее сумку из школьного окна.

Учителям это было известно, они провели с детьми беседу. Но… через какое-то время вновь произошла подобная история. На этот раз сумку порвали. Вскоре случилась настоящая схватка на одном из уроков, а вечером, на улице, — очередная «стрелка». Девочка не разрешила маме идти с собой. Связь договорились держать с помощью мобильного телефона. Перезванивались через каждые пять минут.

В тот вечер Наташа вернулась домой сама. Из носа шла кровь. Вся голова — в шишках. Оказалось, Наташу били коленом, потом повалили на землю. Она пыталась защититься, прикрывшись руками… Материнское терпение лопнуло. На следующее утро они с Наташей отправились в поликлинику по месту жительства, во вторую областную больницу, на освидетельствование — к лору, нейрохирургу. Врачами документально зафиксированы ушибы, синяки. Обо всем мама рассказала классному руководителю.

Примерно за неделю до окончания четверти мама встала встречать дочку после занятий. Возвращаться домой одна Наташа уже не решалась. Однажды на крыльце 64-й школы девочки не оказалось. Встревоженная мама бросилась на поиски дочери, распознала ее издали по красной куртке во дворе у соседней школы. В окружении толпы. Завидев бегущую к ним женщину, подростки бросились врассыпную. Мама Наташи отправилась к завучу. На следующее утро в присутствии директора с детьми состоялся серьезный разговор. Якобы все закончилось примирением. Все попросили друг у друга прощение…

*

Психолог, которого «ТИ» попросили прокомментировать ситуацию, первым делом спросил нас: почему Наташа оказалась в «аутсайдерах»? Для такого отношения к ней одноклассниц, к тому же считавшихся подругами, должна быть особая, веская причина. Ответа на этот вопрос не знаем не только мы, но, как оказалось, даже учителя.

Говорят, разборки происходили из-за парней, которых девочки не могли между собой поделить. Скорее всего. Но мы подумали и о другом. Что, если, используя такой важный, значимый для девчушки мотив, как «понравившийся мальчик», подруги попросту шантажировали Наташу? Теми кадрами, что были у них в руках. Точнее, в сотовых телефонах. Ведь сцены издевательств дети исправно фиксировали видеокамерой «мобильника».

Девочки били, а мальчики записывали, давая команды (в том числе с нецензурной бранью) одноклассницам-«террористкам»: «Ты следующая"… Таких сюжетов — несколько. Причем распространялись они не только в родной школе, но и в соседней. К тому же, рассказывают ученики 64-й, Наташу не только били, поднимали вверх ногами, но и снимали с нее одежду. Майку, лифчик… Как знать, может, за «изъятие из обращения» именно этих кадров подруги требовали с Наташи 800 рублей? Таких денег у нее не нашлось, красть у матери, как подсказывали одноклассницы, девочка не стала, и подруги повесили на нее очередной «косяк», за который нужно было расплачиваться кровью.

Честно говоря, съемки «акта насилия» подействовали лично на нас не меньше, чем само насилие, совершаемое подростками. Поинтересовались у юристов, есть ли какое-то наказание за сей вид «художеств». Нет, в нашем законодательстве правовую оценку получает лишь действо, наносящее вред здоровью.

Что ж, еще одно подтверждение, что мы не вошли пока в цивилизованное европейское сообщество. Как сообщает Интернет, в последнее время в Германии, несмотря на возражения министра юстиции, активно обсуждается необходимость введения уголовной ответственности за хранение и распространение подобных «фильмов» как за тиражирование порнографии. Берлинская общественность всерьез обеспокоена тем явлением, что несколько лет назад пришло в страну из Англии. Именуется сей феномен Happy Slapping, что в переводе значит «избиение, которое ради развлечения снимается на камеру».

*

Проводя собственное расследование, вслушиваясь в признания учителей: «Перед Богом мы чисты», мы ловили себя на ощущении, что все-таки педагоги пытаются защитить честь мундира, «переводя стрелки» ответственности с себя. Мол, имей мама доверительные отношения с дочерью, ЧП бы не произошло. Если бы дочь рассказывала ей о побоях и издевательствах, а мама вовремя сообщала об этом, трагедии бы не случилось. Школа бы этого не допустила. Наши доводы, что мама Наташи, пусть, возможно, поздно и не так настойчиво, но все-таки пыталась найти защиту у педагогов, ими не воспринимались.

Учителя твердят: мама разводила руками, предпочитала зарабатывать деньги и устраивать личную жизнь, вместо того чтобы больше внимания уделять дочери. Ведь девочка при всей ее благовидности была проблемной. Получала двойки, опаздывала на уроки. Не занималась полезными делами, а водилась с плохой компанией. Причем, несмотря на побои, ее тянуло к своим обидчикам как магнитом.

Почему? Вот вопрос, ответ на который хотелось бы отыскать и учителям 64-й школы. Но разве они не знают, что по законам психологии в этом возрасте для подростка более значима оценка не умного и правильного взрослого, а «неправильного» сверстника, той группы, в которую он вхож.

К тому же разве «проблемность» — повод для побоев и издевательств? И разве «трудная» и «заброшенная» мамой девочка не требует большей заботы школы? В любом случае тот, кто рядом, кто ближе, должен помочь.

Современные психологи станут настаивать: хватит жить стереотипами советских времен! Ответственность за ребенка лежит на родителях, а не на социальных институтах. Управленцы заметят: это — устаревшее представление девяностых годов, сегодня мы наконец-то спохватились, признали, что наломали дров, скинув заботу о воспитании с плеч школы. Ведь в ней дети проводят большую часть своей жизни, а родители, даже самые замечательные, могут позволить себе на общение с детьми, как утверждает статистика, в лучшем случае 20 минут в день. Не случайно государство сегодня так упорно пытается исправить ошибку, включив воспитание школьников и в главные показатели работы образовательных учреждений, и в приоритетный национальный проект «Образование».

*

В последнее время все настойчивее звучит тезис: дедовщина родом из детства. По информации начальника подразделения по делам несовершеннолетних ГУВД области Аллы Толкачевой, за десять месяцев 2006 года из более чем 300 общественно опасных деяний, совершенных несовершеннолетними, половина — драки. Очень часто, констатирует Алла Вячеславовна, дети и подростки выясняют отношения с помощью кулаков.

Но почему «звереют» наши дети? Известный ученый Александр Асмолов, заведующий кафедрой психологии личности психологического факультета МГУ, убежден, что это следствие педагогической запущенности целого поколения. Поколения по имени «Бригада». Наши «герои» родились в 1992-м… Дети экономического и духовного обвала России. Дети наших собственных ошибок и падений.

Культ грубой физической силы, насилие, увы, становится нормой сегодняшней жизни. По крайней мере, это весьма настойчиво, агрессивно внедряется в сознание детей. Стоит зайти в глобальную паутину или включить телевизор. Кстати, незадолго до тюменской трагедии по ЦТ показали фильм о детской жестокости. То были ужасающие кадры избиения подростками своих ровесников. Через две недели страшный клон материализовался в Тюмени. Что это — совпадение, рок? Или трагическая закономерность? Ведь некритичность детского мышления диктует юным воспринимать предлагаемое с голубых экранов как «инструкцию по применению».

Никогда не принадлежала к хулителям Интернета. Но недавнее вынужденное знакомство с некоторыми из сайтов, если честно, повергло в шок. Тему упоения силой с нескрываемым удовольствием осваивает даже анимация. А компьютерные игры, столь любимые нашими детьми? До самозабвения, до одурения. Опять трагедия (к сожалению, именно она) заставила еще раз задуматься над происходящим. Какие плоды пожнем мы через несколько лет, когда подростки накрепко усвоят, будто у человека не одна, бесценная, жизнь, а несколько, как у обожаемых ими героев виртуальной реальности? Или уже пожинаем?

— Да, наши дети жестоки, но они не родились жестокими, такими их сделали мы, — с уверенностью произнесет мудрая Надежда Астафьева, бывший учитель 64-й школы, на защиту которой от диктата и вседозволенности тогдашнего директора выступили в 2002-м «ТИ». — В нашей школе сегодня мало любви и много формального, казенного. На уроке господствует палочная дисциплина. Учитель из друга ребенка превратился в «урокодавателя».

И государство, похоже, забыло — не на словах, а на деле — о подрастающем поколении. Хочешь после школы заняться «полезным делом» — выкладывай деньги! Но куда идти ребятишкам, чьи родители платить не в состоянии? Почему на пустырях, отведенных когда-то под спортивные комплексы, сегодня как грибы растут торговые центры? Впрочем, конечно, для этих объектов инвесторы быстро находятся…

*

И все-таки — почему трагедия стала возможной именно в 64-й школе, той самой, которую четыре-пять лет назад сотрясал, раздирал конфликт? Первым делом, конечно, подумалось: что, если сегодня приходится собирать урожай, посеянный даже не вчера, а позавчера? Выросли дети, впитавшие ту атмосферу…

Но нет желания притягивать все «за уши». Есть потребность разобраться, понять. Ведь насилие совершали обычные девочки. Кстати, это обстоятельство оказалось загадкой для нашего эксперта-психолога. Девочки обычно дружат парами, а реакции группирования характерны для мальчиков. Мальчики делятся на группировки и устраивают между собой «войны». Таков мужской стиль поведения. Когда же его перенимают девочки, они заходят слишком далеко, не ощущая границ. Но… Всемирная организация здравоохранения определила недавно коэффициент жестокости подростков 35 развитых стран Европы и Северной Америки. Самыми жестокими оказались именно представительницы слабого пола, правда, венгерские.

Не забудем, что в нашей истории мальчики тоже присутствовали. И тоже вполне нормальные… Кстати, кто-то из них, конечно, в отсутствие учителей, но при четырех ровесниках спросил одну из обидчиц, жалко ли ей Наташу? Она ответила: «Пусть летит, сама виновата».

Хочется верить, что это бравада. Или свидетельство не случившегося пока осознания девочкой того, что она совершила. Хотя это, утверждают психологи, все равно произойдет — не через месяц, так через полгода. Ощущение, переживание сотворенного греха остается с человеком надолго. Навсегда.

… Пишу эти строки, а перед глазами — палата реанимации. Маленькая, худенькая тринадцатилетняя девочка с помощью врачей борется за свою едва пульсирующую жизнь. Падение с восьмого этажа оставило только надежду.

Надежда МЕДА, старший прокурор Тюменской областной прокуратуры:

— Статьей 20 Уголовного кодекса РФ предусмотрено, что уголовная ответственность несовершеннолетних за такие преступления, как побои (статья 116 УК), истязание (ст.117), угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст.119), доведение до самоубийства или покушение на самоубийство (ст.110) и пр., наступает с 16-летнего возраста.

За отдельные виды преступлений, такие как умышленное убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, похищение человека, изнасилование, насильственные действия сексуального характера, кража, грабеж, разбой, вымогательство, заведомо ложное сообщение об акте терроризма, хулиганство, хищение или вымогательство наркотических или психотропных средств, угон и др., она наступает с 14 лет.

Разграничение ответственности обусловлено тем, что в силу своего развития подросток, не достигший 16-летнего возраста, не понимает общественной опасности таких действий, как побои, истязания, не может правильно оценивать их последствия, а следовательно, не может нести уголовную ответственность.

Однако в целях предупреждения повторения общественно опасных деяний несовершеннолетние, которые не подлежат уголовной ответственности (к моменту совершения деяния они не достигли возраста наступления этой ответственности), но нуждаются в особых условиях воспитания, обучения и требуют специального педагогического подхода, по постановлению судьи могут быть помещены в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа. В возрасте до 14 лет — в спецшколы, а с 14 до 17 лет — в специальные профессиональные училища.

По югу Тюменской области в этом году в такие спецучреждения направлены пять подростков (практически все — за хищения чужого имущества). Девочек среди них не было.

**Альфия КАБИРОВА, медицинский психолог, директор Тюменского центра психологии:
**
— Конечно, случившееся можно объяснить психологическими особенностями детей подросткового возраста. Но налицо проявление крайнего варианта. И девочки, совершившие подобное правонарушение, должны понести реальную ответственность за содеянное. Если не лично они, то их родители. Это понятно не только с юридической, но и психологической точек зрения.

Налицо проявление деструктивного поведения, направленного на саморазрушение, самоуничтожение. Причем это касается и пострадавшей девочки, и тех, кто проявил агрессию. Ведь каждый ребенок изначально добрый, открытый, чистый, замечательный, а вот внешние обстоятельства, в которые он попадает, начинают делать из него неидеального человека. И чем дальше, тем больше этой озлобленности, заноз в душе.

Мне кажется, что помимо проблем отдельных личностей, семей, это еще и системная проблема школы, в которой подобное трагическое событие стало возможным. Драки детей случаются во всех учебных заведениях. Но в тех школах, где на них оперативно и профессионально реагируют, инциденты исчерпываются.

В психологии есть такая установка: не существует детских проблем, есть лишь проблемы взрослых, а ребенок — носитель симптома. Поэтому то, что произошло, это проблемы именно взрослых. Дети стали жертвами их ошибок. Причем жертвами являются и пострадавшая, и «агрессоры».

В посттравматическом стрессе есть симптом, когда человек пытается воспроизвести травматические события. Это его как бы успокаивает. Вот почему дети, сотворившие беду, будут постоянно проживать ту страшную ситуацию. Последствия стресса останутся с ними на всю жизнь. Девочки могут начать повторять свои действия. Возможно, при более удачном стечении обстоятельств они будут пытаться искупить свой грех добрыми делами. Дай Бог, чтобы это произошло. Но, к сожалению, не исключен и другой, противоположный вариант.

Чтобы с минимальными потерями выйти из травматической ситуации, и пострадавшая, и те, кто проявил агрессию, бесспорно нуждаются в помощи психологов, психотерапевтов."Тюменские известия"