Только в газете «Вслух.Ру» вы можете впервые узнать о том, что хранящаяся в ленинградском горном геологическом музее вот уже почти 70 лет самая большая в мире друза хрусталя в тонну весом была найдена на территории Тюменской области, в горах приполярного Урала, неподалеку от поселка Саранпауль Березовского района.
Об истории этой находки рассказывает журналист Вячеслав Гончаров, которому в далекие 60-е годы довелось встретиться с человеком — непосредственным участником уникального открытия.
КАЮР.
… Горы. Кругом одни только горы. И как-то одиноко чувствуешь себя среди этих вершин, среди шума тайги, среди нагромождения камней. Кажется за каждым стволом, за каждым вывороченным корнем тебя поджидает опасность. Здесь редко встретишь тропу, брошенный чум или пепел кострища. И только сгнивший пень может подсказать, что когда-то и здесь прошел человек. Трудно догадаться, откуда и куда, зачем он шел. Как оказался в этих диких горах? Может, сбился с пути и укрывался в лесу от холода. А, может, загнал его сюда ветер скитаний, может, привели, сюда легенды предков о сказочных богатствах этого края. Что искал он? Свою судьбу? Золото? Или хитрющий соболь заманил в свои владения?
Трудно сказать. Но человек побывал в этих горах. Побывал давно.
… И это было давно. За восточные хребты Урала пробирались купцы и авантюристы, горные инженеры и отставные поручики. Они искали золото и иногда находили его. Но «слепая фортуна, — как говорил академик Ферсман, — превращала в богачей одних и разоряла других». Здесь с каждым золотым прииском были связаны легенды. Но это было давно. Золото добыли. Одни пропили его. Другие проиграли в карты. Заглох край и, казалось, что нет уже здесь места для изыскателя и инженера.
Угрюмыми выступами хребтов, холодными ветрами встретил приполярный Урал в 1924 году первых российских геологов.
… В самом центре Саранпауля, среди переплетения узких, кривых улочек стоит добротный дом. А рядом второй, старый и покосившийся, с разобранной второй половиной. Даже бревна почернели от старости и покрылись налетом не то плесени, не то мха. И если бы эти бревна могли говорить, то, наверное, рассказали о тех, кого принимали они в свое тепло много лет назад. Каждый полевой сезон, каждый маршрут в горы первых геологов начинался от крыльца этого старенького, покосившегося домика. Здесь они встречались два раза в год, весной и поздней осенью, когда холода и снегопады, пронизывающие ветры выгоняли их с гор. Весной они уносили с собой нерастраченную энергию и идеи, осенью здесь в этом домике они осмысливали результаты нелегкого поиска.
Они еще плохо знали Урал, и он поначалу казался им неприступным. Они не знали бродов, не знали троп и каждый самостоятельный шаг граничил с риском. И тогда они брали с собой местных охотников и оленеводов — извечных следопытов, которые по какому-то только им одним знакомому чутью узнавали тропы, проводили оленьи упряжки, поднимали тяжелые лодки по рокочущим горным рекам. И первые геологи своими открытиями, а, зачастую, и жизнью были обязаны именно им, своим проводникам, своим каюрам. Водил много лет геологов в горы и хозяин старенького домика Яков Философович Рочев. В те конца 60-х годы Яков Философович был ровесником ушедшего 20-го века, но не выглядел старым. Только горные ветры и время высушили кожу, загрубили лицо. Он нетороплив в разговоре, медлителен в движениях. Может, в двадцатых, когда он впервые повел в горы геологов, он был другим.
Трудное было время. Страна нуждалась в угле и золоте, медной и железной рудах. Вот тогда взоры ученых обращаются за Уральский хребет. Первым появился в Саранпауле Александр Николаевич Алешков. Он то и заразил молодого охотника коми идеей поиска. Так с первого своего полевого сезона и на долгие годы связал свою жизнь с геологами Яков Философович Рочев.
— Помню в 1928 году, — рассказывал мне Рочев, - мы впервые попробовали подняться по горным рекам на больших лодках. Ведь олени хороши зимой, а как доставить продукты и снаряжение летом? Наметили, что поднимемся до Сарахапнера. Старики нас отговаривали: не было еще такого, чтобы вверх по горным рекам на лодках. Трудно пришлось, несколько раз переворачивались, топили и потом сушили поклажу и снаряжение. У нас небыло опыта, как преодолевать стремительные перекаты. Потом наловчились подниматься до Кедрась — ю, а позже и до Хабе — ю протаскивали лодки. Это еще на 25 километров выше.
В 1935-ом году
— Этот камень необходимо доставить в Ленинград. Такого хрусталя нигде в мире нет. Ему место в музее. Давай, Яков, — обратился он к Рочеву, — организовывай мужиков, попробуйте сплавить по реке до Саранпауля.
— А как его сплавить. У нас таких лодок не было, чтобы тонну поднимали.- Рассказывал мне Яков Философович. — Река мелкая, быстрая. Сплавлять никак нельзя. Отложили доставку до следующего года. За зиму сделали большую нарту, запрягли восемнадцать оленей и по горам повезли. Несколько раз нарта заваливалась, с большим трудом загружали камень вновь. Кое-как довезли до базы на Неройке. Тяжелым был путь и до устья Пуйвы. И не могли сплавить — лодка тонула, переворачивалась. Пришлось делать новую, большую и крепкую нарту. Намучились мы с этим хрусталем, но с большим трудом доставили в Саранпауль, к моему дому. Здесь он и пролежал до следующей весны.
На этом приключения камня не закончились. Весной из Березова притащили баржу. И опять проблема, как доставить на нее ценный экспонат?
Вот такую историю мне поведал 30 с лишним лет назад местный каюр и охотник, участник открытия и доставки в Ленинградский горный геологический музей уникальнейшего экспоната, самой большой в мире друзы хрусталя, Яков Философович Рочев.
Справка «Вслух.Ру»
Вячеслав Иванович Гончаров — не новичок в журналистике, работал редактором тюменского областного радио. Был свидетелем почти всех строек газо- и нефтепроводов, железных дорог и новых городов на севере нашего края. Много поездил и повидал, подготовил рукопись об истории сибирских нефтепроводов, которая ляжет в основу книги к 35-летию «Сибнефтепровода». О своих впечатлениях от встреч с интересными людьми, о знаменательных событиях из жизни области он и рассказывает в цикле материалов под рубрикой «Хочу рассказать вам…»
