С его именем связывают открытия, которые поистине граничат с чудесами: якобы практически найден секрет продления молодости и чуть ли не вечной жизни.
Юрий Суховей — заместитель председателя президиума Тюменского научного центра Сибирского отделения РАН, директор Института общей и прикладной криологии ИОПК ТюмГНГУ, доктор медицинских наук, профессор. Специальность — иммунолог. С его именем связывают открытия, которые поистине граничат с чудесами: якобы практически найден секрет продления молодости и чуть ли не вечной жизни. Юрий Суховей — гость «Вслух.ру» и герой нашего «народного интервью».Невероятное количество слонов, слоников и слоних придают кабинету профессора индийский колорит. Хозяин улыбается, устал отвечать про это стадо — откуда, да зачем, да сколько. И все же любопытствую, а в самом деле сколько? Поголовье составляет порядка пятисот экземпляров. Настырничаю — откуда и зачем? Отовсюду. И просто так. Подарили одного слоника на счастье, и за ним потянулись все остальные. А в Индии Юрий ни разу не был. И пока не планирует. Ему здесь интересно. — Как вы стали иммунологом?— Еще в студенчестве меня в иммунологию затянули два фактора: увлеченность этой наукой профессора Кашубы и советы заведующего нашей кафедрой Полякова заниматься перспективным направлением. Несколько позже в моей жизни появился еще один удивительный человек — профессор Козлов. Он работает в одном из самых интересных научных институтов в области клинической и экспериментальной иммунологии (Новосибирск). С ним я знаком уже 22 года. Под его руководством написал и кандидатскую и докторскую.Скажите, пожалуйста, что нужно делать для укрепления иммунитета и что не делать, чтобы его не «сломать». Насколько я понимаю, иммунитет — тонкий механизм и настроить его на нужный лад не всегда возможно? Мария, Тюмень— Не совсем соглашусь со всеми посылами автора вопроса. Иммунная система не хрустальная ваза, а очень устойчивый механизм, в котором существует своя система перекрывающих эффектов и их компенсации. Но есть и вторичное иммунодефицитное состояние — тогда человек часто болеет. Обратите внимание: часто болеет, а не часто умирает! Это значит, что его иммунная система работает в особом режиме. К счастью, есть методы коррекции. А так, особо не удивлю, наверное, если скажу, что для укрепления иммунитета надо правильно питаться, компенсировать нервное напряжение, следить за весом тела, заниматься физкультурой и так далее — весьма общие рекомендации по здоровому образу жизни. — Вижу, у вас в шкапчике стоит диплом по бодибилдингу «за выдающиеся успехи». Качаетесь для здоровья и формы?— Как сказать, я занимаюсь в спортзале, но так, для себя. Видимо, это называется фитнесом… А диплом за другое — меня интересовали люди с интенсивными физическими нагрузками. С президентом «Антея» Евгением Колтуном у нас возник некий альянс: я отслеживал физическое состояние спортсменов, ведь они такие же люди, как и все — также болеют, у них свои проблемы с иммунной системой. Мы их «вели» вместе — он со стороны физической подготовки, а я — с медицинской. Сотрудничество было плодотворным — спортсмены достигали хороших результатов.— У ребенка (один год, пневмония) антибиотиками «обрушили» иммунитет. Что делать, чтобы не было последствий на годы?— Это дурной тон — давать советы заочно. Если крайне схематично: нужно показать его специалисту, чтобы посмотрел его иммунную систему. Как правило, после длительного курса антибиотиков нарушается микробиологическая система (замечу, что каждый человек наполовину состоит из бактерий. По сути он — клеточно-бактериальная химера). Восстанавливать систему надо в паре педиатру и детскому иммунологу.— Юрий, а чудодейственные кремы и гели вы пробуете на себе? Для профессора вы выглядите довольно молодо. И вообще относитесь ли вы к разряду тех ученых-смельчаков, готовых стать для себя самих подопытными кроликами, рисковали ли когда-то, пробуя на себе новые препараты? Яна, Тюмень— Да, пробую. Научный азарт побуждает. Эффект очень хороший. В чем он выражается? Дело в том, что эти кремы и гели обладают репаративным действием. Погодите, давайте сначала разберемся с тем, что такое вообще молодость. Она же не только на лице отражается. Это системный процесс, когда необратимые явления чем-то тормозятся. Человечество всегда мечтало о вечной молодости. И в литературе это нашло свое отражение, ну, например, «Портрет Дориана Грея» или там «Шагреневая кожа»…— Мрачноватые примеры. Там все плохо закончилось…— Что ж делать-то — за все надо рассчитываться. Но люди все равно будут стремиться завладеть средством Макропулоса. С другой стороны, существуют легенды, что первые апостолы жили по 700 лет. Понятное дело, документально это не подтвердить, но верить интересно. Зато доподлинно известно, что великий фараон Рамзес II прожил больше 90 лет. Думаете, это не так уж много? Напрасно. Ведь средняя продолжительность жизни тогда с войнами и эпидемиями была 30 лет. Он пережил кучу своих детей. Нам только кажется, что мы много знаем, мы находимся на первоначальном этапе нашего поиска. Что касается препаратов, то здесь история такая — все они когда-то были чьей-то гипотезой. И конечно кто-то с ними экспериментировал, и даже на себе. Тот же пенициллин появился только после войны. Медицина вообще зона риска. Сто процентов ничего не угадать. Но я бы не хотел говорить о героизме каком-то — ура! Он взял и сделал себе! Да, мы испытывали определенные образцы. В чем-то, конечно, рисковали, и страшновато бывало, не скрою. Но результаты получили хорошие. Это самое главное.— Это, наверное, дорого — создать новый препарат?— Механизм создания лекарства затратен во всем мире. Себестоимость серийного лекарства всегда содержит в себе финансовую составляющую следующего препарата, еще не существующего. У нас в стране тяжелая ситуация с медикаментами еще и потому, что отсохла научная часть, которая участвовала в процессе. А где ее нет — нет и движения вперед.— Как далеко вы, ваша лаборатория продвинулись в изучении стволовых клеток. Удалось ли вам отработать так называемый «точный удар» в «иммунных боях» против аллергии, глазных заболеваний, при лечении ран и в отдаленной перспективе — в онкологии, о которых вы говорили года три назад. Роман— «Стволовая клетка» — собирательное понятие, споры о дефиниции идут до сих пор. Мне кажется, более верное определение — «клетка-предшественница». Такая клетка может расти, размножаться, она обладает регенеративным потенциалом. Собственно, вопросами этой функции — регенеративной — мы и занимаемся. И даже неплохо продвинулись в своих изысканиях. Мы обнаружили большое количество маркеров, которые определяют восстанавливающую функцию. Это очень важно. То, что у Прометея поклеванная орлом печень восстанавливалась к утру, конечно, метафора. Однако есть смысл «биться» за то, чтобы это стало реальностью, например, чтобы рубец на сердце после инфаркта восстановил утраченную функцию или рубец от ожога «ожил»…Эксперименты идут пока на ранах животных. Поразительно хорошие результаты. Но задача науки — получение новых знаний, так всегда говорит академик Владимир Павлович Мельников, и я с ним солидарен. Говоря о науке (я много бухтел на эту тему, подчеркиваю — бухтел!), надо отметить, что между наукой как знаниями и получением конкретных технологий очень большой разрыв. Чтобы что-то внедрить, нужна система — средства, технические и технологические возможности. А для того, чтобы система заработала, ее надо накачать деньгами. Таково мое глубокое убеждение.— За рубежом такие, как вы, наверняка богаты. Вы считаете себя обеспеченным человеком хотя бы на уровне среднего класса? Никогда не планировали «утечь» со своими мозгами на Запад? Или не звали?— Мне кажется, внутренние стереотипы позволяют осуществлять наши планы. У меня есть некая сложившаяся система координат — оборудование, круг единомышленников, знакомых и друзей, научные институты, с которыми сотрудничаю или как-то пересекаюсь, — все это позволяет мне чувствовать себя достаточно органично, уверенно. ТАМ я ничего такого не знаю, а значит, буду вне системы координат. «Перетекание» — всего лишь вопрос градиента. Хед-хантерство — это не мое. Отношусь ли к среднему классу — в нашем представлении, скорее, да. Однако у меня есть проблемы передвижения. К примеру, мне бы хотелось взять, да и отправиться пообщаться с коллегами в Бостон. А я не могу.— Смотрю сериал Доктор Хаус. Почти в каждой серии звучит: возможно, аутоиммунное заболевание. А я думала, что такие заболевания (СКВ, к примеру) довольно редки. Действительно ли они так распространены? Вы сами смотрите Хауса? Маруся, Тюмень— Под аутоиммунным заболеванием подразумевается крайне тяжелое заболевание. Как блокировать аутоиммунные атаки? Это очень серьезная проблема. Но результаты положительные есть. В целом я фильмы про медицину не люблю, как вы, наверняка, не любите про журналистику. В старых фильмах было забавно смотреть, как деревянный стетоскоп не тем концом приставляют к уху. Плюс ложный пафос. Все вместе создает ощущение подделки. Профессионал ведь не оценивает свою работу как подвиг.— Уважаемый Юрий Геннадьевич, здравствуйте. Я занимаюсь бизнесом и не понаслышке знаю, как непросто в настоящее время, в условиях финансовой нестабильности вести работу. Скажите, пожалуйста, как вы в такой ситуации выходите из положения, есть ли надежда, что сохранится штат сотрудников и ваши исследования будут завершены, а также внедрены в производство?Еще, если можно, вопрос по поводу взаимоотношения с центром, ведь по себе знаю, как непросто продвигать науку с периферии, когда в научных центрах только и ждут появления новых идей, чтобы присвоить им своё авторство, а настоящим исследователям в лучшем случае сказать «спасибо». Как областные власти поддерживают работу доморощенных исследователей? Желаю удачи. Иван Шестак, Тюмень— Свой ответ я разделю на две части. Часть первая. Надежда есть, четко уверен, что костяк сотрудников мы сохраним. Мы обладаем уникальным оборудованием, выигрываем конкурсы на финансовое обеспечение — на отношение грех жаловаться, честно. Безумно трудно. Но Бога гневить нельзя. Часть вторая. Вопрос про авторство аналитически выверенный. Проблема провинциальной науки и ее защиты есть. В моем воображении наука — это пирамида. На самом верху находятся нобелевские лауреаты и великие открытия. Но чтобы все это состоялось, нужно крепкое основание, в котором находится и провинциальная наука в том числе. Почему-то все говорят об авторских правах только в контексте музыки и песен. Но эта же проблема существует и в науке, причем любой. Чтобы такой проблемы не было, должен появиться механизм оценивания интеллектуальной собственности. Сейчас его нет. Мой папа, например, авторскими свидетельствами оклеил в свое время туалет на даче, больше эти бумажки ни на что не годились — в отличие от самих изобретений! — Криомедицина имеет широкое практическое применение или это просто темы чьих-то умных диссертаций?— В настоящее время отношение к холоду серьезно пересматривается. Различные тепловые вибрации дают различные эффекты. Все это можно с успехом применять в медицине. В общем так. Я сейчас открою вам страшную тайну. Хотите?— А как же! Очень хочу!— В Тюмени родился проект создания криобанка, который не только соберет воедино всю профильную информацию, но и будет внедрять передовые технологии на этой основе. Вы еще услышите об этом проекте в ближайшем будущем. Попомните мое слово.— После визита в Тюмень филиппинских хилеров вы, как будто, хотели взять анализы у исцеленных пациентов. Удалось?— Желание было. И осталось. Любой феномен надо изучать. Но на тот момент не получилось.— У вас уже есть такие же талантливые ученики, как вы сами? — У меня есть талантливые коллеги. Например, профессор Светлана Цирятьева, доктор наук Каленова, другие ученые. Но проблема в том, что мы все стареем. Мы привыкли к своему поколению, как-то держимся вместе. Хватились — а молодых-то вокруг нас нет. Учеников, чтобы вот прямо с большой буквы, и не назову пока. — Сколько бы вы хотели прожить? Что хотелось бы сделать за этот срок?— Это не желание, а божье провидение. Где-то в чьей-то записной книжке есть планы и на меня. Хотелось бы не просто так прожить свой век, а прожить при деле, как живут люди, которые для меня большие авторитеты, — академик Мельников, профессор Козлов. Светлые умы и генераторы идей.— Как вы считаете, насколько максимально можно продлить человеческую жизнь? Яна, Тюмень— А надо ли? Существуют определенные разумные границы. Человек, по моему разумению, должен жить, пока он полезен своим близким и науке. Кроме того, что за радость жить, если все, кого ты любил, уже ушли… В общем, бедный Рамзес II пережил не только красавицу Нефертити, но и еще несколько жен и больше десятка своих сыновей.— Зима нынче «балует» морозной погодой. Многие ругают холода. А я думаю, зато вся инфекция «вымерзнет». А вы как считаете, есть какие-то плюсы для здоровья в таком случае? Женя, Тюмень— Из-за морозов люди меньше контактируют и отчасти поэтому меньше заражаются друг от друга. Сама инфекция не помирает от таких холодов, а лишь консервируется до потепления. Чтобы паразиты вымерли, нужны шоковые температуры. Сам я морозы ненавижу — они лишают меня любимых активных видов спорта. Ну куда годится, в этом году я еще ни разу не покатался на сноуборде и только раз погонял на снегоходе. Страдаю по этому поводу.— Необъяснимые вещи имеют право на существование? Или все-таки все можно объяснить с помощью науки? Часто ли вы в своей научной работе сталкиваетесь с необъяснимым или пока необъяснимым? Татьяна, Тюмень— Познания — это линия горизонта, чем дольше идешь, тем она дальше отодвигается. Нет инструмента, который может объяснить необъяснимое. Главное, как мне кажется, не уйти на этом фоне в псевдонауку, надо ощущать диапазон, в котором можешь уверенно действовать.— Пользуетесь ли вы лично наработками нетрадиционной медицины? Как относитесь к траволечению? А к моржеванию? Римма, Сургут— Моржевание трудно отнести к нетрадиционному методу — ведь его вполне четко можно описать и измерить. Каждому явлению должно быть свое время и место. А нетрадиционное — это когда измерить нельзя, но, тем не менее, можно видеть эффект. Например, наперстянка используется при мигренях и бессоннице — то есть мы видим ее медицинскую составляющую — действует на то-то и так-то. А есть народные сборы из пятисот компонентов — совершенно непонятно что к чему, но действует по назначению лекаря вполне хорошо. Это уже нетрадиционная медицина. Сам нет, не пользуюсь.— В 2006, кстати, на сайте «Вслух.ру», вы говорили, что придумали специальный прибор, принцип действия которого основан на чередовании температурных режимов в определенном временном отрезке. И что этот прибор «не балалайка» и он поможет поправить здоровье человеку с любым достатком. Как на сегодня реально обстоят дела с таким прибором? Куда можно придти и когда обычному человеку? Евгений Павлович— Прибор так и существует в виде прототипа. Это венчурная ситуация. Между разработкой и внедрением — «дистанция огромного размера», как в «Горе от ума».— Говорят, что у медиков свой особый, специфический юмор, вы с этим согласны? Если согласны, в чем его специфичность? Много ли среди ваших друзей именно врачей? Галина— Много врачей. Но немало и не врачей. С юмором в последнее время как-то мрачно, он с элементами черного: «Доктор, я так плох?» — «Конечно!» — «Я умру?» — «Обязательно!».
